Он лежал, глядя на трещину в потолке. Кира курила у окна, её силуэт напоминал изломанную линию на чертеже.

— Ты теперь мой, — сказала она, но это прозвучало как вопрос.

Алексей молчал. Где-то за городом поезд пронзил ночь гудком, и он подумал, что это кричит его совесть — далеко, но всё ещё слышно.

Глава 4. Чужие окна

«Дети молчат громче всего. Они не исчезают — они становятся невидимыми, пока взрослые ломают мир вокруг»

Квартира встретила её запахом пыли и детских красок. На холодильнике магнитиком из деревни прикреплена записка от бабушки:

«Полина у нас. Не волнуйся. Но она почти не говорит. Приезжай, когда разберёшься… с собой».

Марина уронила чемодан. На полу валялся осколок хрустальной вазы — Алексей так и не убрал осколки. Она подняла его, вдруг вспомнив, как Полина в пять лет сказала: «Мама, не режься, а то будет больно».

Он снял номер с видом на мост, который когда-то проектировал. В мини-баре — только виски. На столе — билет до Берлина (рейс в 6:00) и смс от Киры:

«Ты уверен, что хочешь быть призраком?»

Алексей позвонил в деревню. Бабушка ответила сухо:

— Она спит. Не звони больше.

В трубке мелькнул шёпот Полины: «Папа…» — но связь прервалась.

Девочка рисовала в блокноте: мама — птица с подрезанными крыльями, папа — корабль без парусов. Бабушка вязала у печки, бормоча:

— Родители — они как погода. То гроза, то солнце, а ты под зонтом жди.

Полина спрятала под подушку фото: они втроём на карусели. Папа смеялся тогда.

— Почему вы здесь? — он налил ей коньяк в пластиковый стакан.

— Мне некуда идти, — она потрогала фотографию Киры, случайно оставленную в рамке.

— Она уезжает, — сказал Дмитрий. — Боится стать тенью.

Марина расплакалась, а он обнял её, как когда-то обнимал жену у окна больничной палаты.

— Заберите Полину. Дети не должны дышать пеплом, — прошептал он.

Кира ждала его на вокзале, держа два билета:

— Берлин или обратно? Выбирай.

— Я… не могу, — он посмотрел на её чемодан, где лежала его зажигалка.

— Ты уже сделал выбор, — она сорвала с шеи цепочку с кулоном в виде моста. — Даром ходить по нему нельзя.

Он остался на перроне, пока поезд увозил её крик:

— Трусость — тоже измена!

Марина приехала в деревню на рассвете. Полина спала, сжимая розового единорога. Бабушка молча протянула ей конверт — внутри лежали вырезанные фото девочки из альбома. «Она сказала: "Надо стереть себя, чтобы вы перестали ругаться"».

Алексей вернулся в пустую квартиру. На столе лежал браслет Полины и ключи от машины. Он вышел на балкон, где когда-то целовал Марину под дождём, и разбил телефон о стену.

Полина проснулась и увидела маму у окна.

— Ты уйдёшь? — спросила она.

— Нет, — Марина обняла её. — Теперь только вперёд.

А вдалеке громыхал поезд, увозя обломки прошлого.

Глава 5. Тени прошлого

«Иногда мы храним чужие секреты, чтобы свои казались меньше».

Дмитрий остался после закрытия, разбирая архивные коробки. На дне одной из них он нашёл конверт с надписью «Елена». Внутри — плёнка и письмо, никогда не отправленное:

«Лена, я знаю, ты просила не искать виноватых. Но как мне жить с тем, что последние слова между нами были о прачечной?»

Он включил проектор. На стене ожила Елена — смеялась, поправляя объектив камеры. За кадром его собственный голос: «Хватит снимать, иди сюда!». Она обернулась: «Подожди, это важно…».

Кадр прервался.

Елена фотографировала старый мост, когда прервалась её жизнь. Дмитрий, опоздавший на полчаса из-за «срочного звонка клиента», нашёл её лежащей на камнях. В кармане её куртки — тест на беременность с двумя полосками.

— Я не успел сказать, что готов… — прошептал он, глядя на экран, где её улыбка таяла, как дым.

Марина пришла в галерею за оставленными вещами дочери. Дмитрий сидел в темноте, сжимая в руках кулон Елены — крошечный серебряный мост.

— Вы знали, что она умирает? — спросила она, увидев фото Елены в больничной палате.

— Лена скрывала болезнь. Говорила: «Не хочу быть твоей болью», — он провёл пальцем по стеклу. — А я… я изменял ей.

Марина замерла.

— С коллегой. Глупо, мимолётно, — он засмеялся горько. — Елена узнала. В день, когда умерла, хотела поговорить…

— Зачем вы мне это говорите? — Марина отступила к двери.