Шрифт:
Мне показалось, что в его тёмных пещерах глазных впадин блеснули искорки интереса.
— Вы… понимаете…
Ещё бы не понимать, мелькнуло у меня. Егеря — это то, что станет спецназом, отрядами особого назначения, морскими котиками, коммандос, диверсантами, отрядами ГРУ, ФСБ, а также элитными подразделениями всех разведок мира. У них всё лучшее: оружие, обмундирование, обучение, выслуга лет, жалованье, да и сами они должны быть лучшими из лучших.
Я сказал тихо:
— Понимаю, Сергей Сергеевич. Потому и набираю в свою гвардию в первую очередь егерей.
Он прошептал:
— У вас губа не дура. Но…
Он замолчал, истратив почти все силы, но я понял недосказанное, ответил тоже тихо:
— У меня небольшая зельевая лавка, варю особое зелье по рецепту моего деда. Инвалидов ставит на ноги, так уже собрал себе десяток, но каждый одним махом семерых побивахом!
На его бесхитростном солдатском лице чётко проявилось сомнение, я выудил из сумки флакон с выжимкой регенерирующего зелья, взял без спроса его стакан и плеснул туда на дно настойки.
— Вот, выпейте!.. Если не подействует, меня больше не увидите. Если сработает, попрошу вашего содействия в поиске старых егерей, что вышли по инвалидности на пенсию. У меня есть для них работа.
Он с трудом перевёл взгляд на стакан. По его лицу я видел отчётливо, что думает. Дескать, травить никому нет смысла, и так скоро уйдет, лекари уже советуют привести все дела в порядок, а батюшка напоминал, что нужно успеть совершить соборование, хотя можно и после смерти, но лучше покаяться и получить отпущение грехов.
Выждав, я поднёс стакан к его бесцветным сморщенным губам. Он с трудом разлепил их, я залил зелье в эту щель, даже не поморщился, молодец, на вкус гадость редкостная, улучшать я всё-таки не стал, это чтоб дети не пили лекарства, они всё достанут.
— Три раза в день, — сказал я. — Вот так, примерно по столовой ложке. Неделю.
Он сумел растянуть губы в невесёлой усмешке. Дескать, а что теряет?
Инвалиды, размышлял я на обратном пути, это не калеки, как воспринимают их в моём прошлом мире. Раньше инвалидами называли ветеранов, отпущенных со службы по истечению срока. Инвалиды, даже если за все войны не получили ни единой царапины.
Некоторые инвалиды и без зелья свернут молодого парня в бараний рог, а с зельем так вообще готовые коммандос и краповые береты. А я ещё подстегну и регенерацию…
Софья Павловна встретила меня на первом этаже, глаза испуганные, взгляд бегающий, спросила тонким голосом:
— Хоть чаю-то попьёте?
Я бросил взгляд на её сочную грудь, кивнул.
— Да, не откажусь. Можно кофе, если есть!
Она улыбнулась с облегчением, обернулась и крикнула тонким голосом:
— Глашка!.. Быстро кофий в малую гостиную!
У неё сиськи такого размера, как у среднестатистической барышни ягодицы, так и просятся в ладони, горячий жар перетекает в пальцы… вроде бы настроился думать о разновидности многозарядных винтовок с продольно скользящим затвором и подвижной спусковой скобой, в таких можно использовать маломощные патроны револьверного типа с кольцевым воспламенением…
Да что такое, уже, оказывается, задрал ей подол на голову и тискаю в ладонях белые сочные ягодицы, такие же безукоризненно гладкие, как туго надутые воздушные шары, как же трудно сосредоточиться на работе в пользу Отечества мыслящему человеку…
Но до чего же приятно, когда ты умный, и когда ты всякий, это весьма похвально. Я даже глаза закрыл, когда подошла сладкая судорога, сжала там какие-то железы, не царское дело знать подробности, но и так ясно, что жизнь хороша и жить очень даже хорошо, когда ты умен, и когда ты хорош, как скотина, это в оправдание скотскости называется разноплановостью и разносторонними интересами.
Раскрасневшаяся Софья выпрямилась, повернулась ко мне и уткнулась лбом в грудь. Я поцеловал её в макушку, она застенчиво прятала лицо.
— Что я делаю, что я делаю… Я не такая, правда…
— Всё хорошо, — заверил я, — даже прекрасно. Появлюсь через недельку. Только проследите, чтобы Сергей Сергеевич принимал ту микстуру, которую я ему оставил.
— Всё сделаю, — пообещала она. — Всё, как вы скажете!
Глава 7
Автомобиль снова оставил во дворе дома, охраннику на воротах велел присматривать, а то ходят тут мимо забора всякие с арестантскими рожами, будто и не Петербург, а какой-то Лондон.