Увидел в толпе Сюзанну с бледным лицом и рассерженными глазами, вот опять решит, что это я затеял, чтобы произвести на неё впечатление, мужчины только для этого и существуют, не надо было меня оставлять одного, все люди как люди, а я Вадбольский! С мужчинами всегда так, только отвернись, он либо в драке, либо уже щупает афедроны порочных женщин.

Наконец, охрана отхлынула, я уже собрался отыскать своего финансового директора и вернуться с нею домой, но подступили какие-то очень важные тузы и сообщили, что предстоит ещё разговор в кабинете директора Лицея, кое-что надо уточнить, и тогда я свободен.

Мата Хари сообщила, что охрану великого князя почти всю перебили, уцелели только трое из тех, что оставались снаружи помещения, а вот из террористов удалось захватить живым только одного, сильно израненного охранниками ещё во дворе.

У двери кабинета директора двое охранников, уже новые, явно вызвали подмогу, меня остановили, хотели отобрать револьвер, я попятился.

— Не хотите пускать, не надо. Я пойду домой.

Я повернулся, один зло крикнул:

— Стой! Это же ты положил бомбистов? Ладно, иди с оружием.

В кабинете Зильбергауз, но не в своем кресле, а стоит одинокой горой возле окна, в его кресле мужчина среднего возраста и средней внешности, только взгляд волчий, пахнуло опасностью, но не нацеленной на меня лично, а как бы от сильного и злого зверя, которому пальца в пасть не клади и в глаза не смотри.

Ещё один, уже в военном кителе, стоит рядом с Зильбергаузом и тихо беседует с директором. Когда я вошёл, оба бросили на меня как бы по равнодушному взгляду и умолкли. Сто к одному, разговор шёл обо мне, да и вообще я же знаю, вселенная крутится вокруг меня.

Одинокий волк в кресле Зильбергауза вперил в меня пытливый взгляд.

— Вадбольский, курсант?

— Верно, — ответил я, подмывало ответить «Так точно!» и вытянуться, но тем самым признаю его власть над собой, а с какой стати, я не на службе, для меня старший здесь директор училища Зильбергауз, и меня не колышет, что в его кресло сел непонятный мне чужак.

Он смерил меня недовольным взглядом, понял, не дурак, нахмурился.

— Я глава охранной службы великого князя, — произнес он нехотя сквозь зубы. — Константин Карлович Ренненкампф. У меня к вам, курсант, есть ряд вопросов. Первый, как вы ухитрились застрелить одиннадцать человек?

— Нас в Лицее хорошо учат стрелять, — ответил я и кивнул в сторону Зильбергауза, тот важно надулся и засиял.

Глава охранной службы раздражённо дёрнул щекой.

— Я спрашиваю, как сумели сделать столько выстрелов? Вы за минуту уложили одиннадцать человек!

— У меня нет часов, — ответил я. — Я человек бедный. Но если бы вы вооружили охрану современным оружием вместо того, чтобы учить красиво маршировать и безукоризненно выполнять штыковые приёмы, они бы сработали быстрее меня.

Зильбергауз сделал строгое лицо и с укором в глазах покачал головой. Учащиеся Лицея должны быть полны рвения и почтения к лицам такого ранга и чуть придурковаты с виду, как учил Петр Великий.

— Из чего, — потребовал Ренненкампф, — вы стреляли?

Я молча вытащил кольт из потайной кобуры и положил на стол.

— Вот. Шесть пуль, на таком расстоянии промахнуться трудно. А чем вооружена ваша охрана Государя Императора и великих князей?

Он поморщился, взял в руки кольт, покрутил барабан, рассматривая торчащие головки пуль. Высокий военный повернулся в нашу сторону и со скукой смотрел, как глава службы охраны проворачивает барабан кольта с заполненными ячейками и щупает пальцем выглядывающие рыльца.

Ренненкампф спросил властно:

— Откуда это у вас?

Вопросы выведут меня на скользкую дорогу, я попытался перехватить инициативу, надулся и с самым напыщенным видом сказал громко и возмущённо:

— Правильный вопрос — почему у вас нет таких? Ими же вооружена чуть ли не вся армия Соединенных Штатов! Даже у коровьих пастухов, их у нас называют ковбоями такие! Упущение или предательство? Не можете вооружить армию, понимаю, но хоть элитную службу по охране Первого Лица?

Они переглянулись, могут догадаться, чего это я так, но всё равно нужно по возможности перехватывать нить допроса, отвлекать, моя позиция шатковата, вдруг да кто рассмотрел, что пистолет, из которого я стрелял, был чуточку другим, но в любом случае до пространственной барсетки добраться не дам.

Высокий военный по прежнему поглядывает на меня с вялым интересом, а Ренненкампф переспросил в некотором обалдении:

— Кого-кого?

— Первого Лица, — повторил я с возмущением. — Разве не считаете Государя Императора и Самодержца Российского первым лицом в государстве?.. А в его отсутствие — великого князя и цесаревича?

Он поморщился, я вроде бы переборщил в пафосе, разговор серьёзный и деловой, напомнил требовательно:

— Ваш пистоль шестизарядный, однако вы застрелили одиннадцать человек?