Наперекор общепринятому мнению, несчастные, дряхлые львы почти никогда не превращаются в закоренелых людоедов, как это происходит со старыми или изувеченными леопардами и тиграми. Львы-людоеды попадаются очень редко. И обычно это крепкие, сильные, молодые и одинокие животные и, похоже, сошедшие с ума. Такими были знаменитые людоеды из Цаво, два безгривых самца, которые терроризировали Южную Кению в 1898 году и остановили возведение железной дороги от Момбасы до Уганды. Прежде чем их подстрелил полковник Дж. X. Паттерсон, эта злополучная парочка убила двадцать восемь индийских кули и около тридцати местных африканцев, причем большую часть людей они сожрали. Но и после смерти этих убийц людоедство продолжалось. Это промышлял третий лев — хоть он и погубил человеческих жизней чуть меньше, чем леопард из Рудрапраяга, тем не менее заслужил звание самого отчаянного и свирепого людоеда.

В своем легендарном отчете «Людоеды из Цаво» полковник Паттерсон сообщает:

«В округе крошечной станции Кимы рыскал лев-людоед, в котором вдруг проснулось пристрастие к плоти работников железной дороги. Этому необыкновенно страшному злодею было безразлично, кого он ест: начальника станции, сигнальщика или стрелочника. Однажды ночью, пытаясь добыть пропитание, он забрался на крышу станционного здания и принялся отдирать от нее полосы рифленого железа. Перепуганный бабу, прятавшийся рядом с телеграфным устройством внутри здания, послал телеграмму начальнику путей сообщения: «Лев нападает на станцию. Срочно пришлите помощь». К счастью, в битве за станцию льву не повезло, но он так стремился пробраться внутрь, что основательно поранил лапы и оставил на крыше кровавые следы».

В последующие ночные вылазки этот людоед-фанатик уволок рабочего-африканца и несколько других жертв. Тогда один машинист просверлил дырку в железной цистерне для воды и залез внутрь, чтобы ночью подстрелить льва, если тот появится. Эта глупая выходка чуть не стоила машинисту жизни: лев обнаружил засаду, опрокинул тяжелую цистерну и попытался выудить новоявленного снайпера через узкое круглое отверстие сверху. Из своего неудобного положения машинист выстрелил, но промахнулся, правда, людоеда прогнал.

Через некоторое время лев возобновил охоту. В июне 1900 года он сумел избежать еще одной засады, которую устроил ему начальник железнодорожной полиции, мистер Рауэлл со своими белыми друзьями. Втроем они спрятались в инспекционном вагоне, который специально перегнали на запасной путь близ станции. Решив, что Немезида тамошних мест не появится, начальник полиции предложил своим друзьям вздремнуть, пока он будет стоять на страже. И в тот момент, когда самого Рауэлла сморил сон, лев на них и набросился. Оказалось, что он давно за ними следил. Об этом простодушно рассказали оставшиеся в живых: они видели «двух очень ярких немигающих светлячков», то есть глаза людоеда.

Забравшись по высоким ступенькам в вагон, лев отодвинул лапой незапертую дверь и прыгнул на трех спящих мужчин. Схватив злополучного Рауэлла, он стал терзать несчастного, его спутники в панике выскочили через дверь, даже не попытавшись прийти своему другу на помощь. На дверь тут же навалилась толпа вопящих от ужаса кули, но людоед с Рауэллом в зубах выпрыгнул сквозь закрытое окно, пробив стекло и выбив деревянную раму. Он утащил бедолагу на расстояние в четверть мили. На следующее утро частично обглоданный труп был обнаружен в чаще.

Но вскоре последовало возмездие, и лев-людоед из Кимы был пойман, «выставлен напоказ на несколько дней» и должным образом казнен. Карьера его продолжалась недолго — всего несколько месяцев, но она могла бы быть и менее продолжительной, если бы за этого беспечного и глупого льва взялись профессиональные охотники.

Леопард из Рудрапраяга, который ухитрялся обводить вокруг лапы своих преследователей восемь лет, испытал бы шок, увидев, как какой-нибудь самец семейства кошачьих выставляет себя на посмешище. Как можно нападать на группу вооруженных европейцев или с грохотом колотить по железной крыше! Но леопард был все-таки леопардом, к тому же в абсолютно здравом уме. Несчастный же психопат, терроризировавший Киму, обладал свирепостью и отвагой, присущими явно душевнобольным животным, а не обыкновенным зверям-людоедам.

Испытывая страшный голод и не имея пищи получше, любой нормальный лев может порой напасть на человека, но потом он опять вернется к привычной диете. Изголодавшиеся гомо сапиенс, даже «цивилизованные», делали то же самое, особенно во время Второй мировой войны. Но периодически вспыхивающее среди львов людоедство в каком-либо регионе, где полным-полно иной добычи, — на самом деле патология, которой почти нет объяснения.

Существует распространенное мнение, что львы-людоеды, как и другие кошачьи, обладающие здравым рассудком, обретают «вкус к человечине», попробовав разлагающиеся, незахороненные тела. Такое объяснение звучит нелепо, особенно когда речь идет об индийских леопардах и тиграх. Несмотря на то, что огромное количество представителей кошачьего племени на этом субконтиненте обладает широкими возможностями пообедать трупами во времена эпидемий чумы или голода, привычку к людоедству приобретают лишь те животные, которые имеют умственные или физические недостатки и не в состоянии добыть еду повкуснее. Ну, а в Африке, где многие племена не хоронили своих мертвецов даже в лучшие времена, подобное объяснение вообще никуда не годится. Леопарды и львы веками питаются африканскими трупами, отгоняя традиционных гробовщиков — гиен. Тем не менее совершенно очевидно, что леопардам гораздо больше по вкусу собачатина, а не человечина. Что же касается львов, то, если бы вкус человеческой плоти побудил нормальных львов превратиться в отчаянных людоедов, Симбу давным-давно бы истребили по всему континенту, причем задолго до появления современного оружия.

Разумное предположение было выдвинуто Айвеном Сандерсоном. Он рассматривал склонность к людоедству у львов как «необъяснимую заразную тягу к совершению преступления, которая возникает временами у целых львиных популяций и главным образом у молодых одиночек».

У меня есть свое объяснение этой странной тяги львов к совершению преступления. Попробуем сравнить испорченный вкус животного, проявляющийся в пристрастии к человеческому мясу и прямо-таки в фантастическом стремлении добыть именно его, со склонностью человека к наркотикам, которая впоследствии приводит его к совершению преступления. Вероятно, в человеческом мясе существует какой-то химический элемент, который отравляюще воздействует на львов и от которого они попадают в зависимость (некоторые каннибалы племен в Конго утверждают, что от человеческого мяса они «пьянеют»). Так и люди испытывают все возрастающую физиологическую потребность в героине или морфине. У определенных животных появляется необходимость в отравлении организма, и они становятся извращенцами в еде, которая не по нраву и даже вызывает отвращение у нормальных представителей их вида.