В зоопарке Сан-Диего, где постоянно проводят научные эксперименты с приматами, пятнадцатилетняя горилла, по имени Альберт, каждый раз с презрением вдребезги разбивала аппаратуру своими кулаками. «Было очевидно, что Альберт не желает решать задачи, — сообщил доктор Дуан М. Рамбаух, главный психолог, — как выяснилось, он готов драться до конца, лишь бы не определять разницу между квадратом и кругом».

Разумеется, можно сразу заключить, что гориллы глупее шимпанзе, хотя на самом деле следует понять, что они просто менее похожи на человека. Движимые эго эксгибиционисты-шимпанзе по-настоящему обожают научные опыты, радуются своим победам и рыдают из-за своих ошибок. Замкнутые интроверты-гориллы активно не переносят саму процедуру психологического тестирования, столь для них чуждую. Тем не менее они на многое способны, если сами того захотят, и тем самым напрочь опрокидывают все наши поспешные о них суждения.

Бывший директор зоопарка Сан-Диего, миссис Белл Дж. Бенчли, проводила эксперименты с Нгаги и Мбонго, двумя молодыми самцами гориллы, которые попали в зоопарк в октябре 1931 года. Об этом миссис Бенчли рассказала в своей книге «Моя жизнь в джунглях, созданных человеком»:

«Наших горилл явно не интересовало все, что имело отношение к природе механики. Когда мы ставили препятствия на пути к желаемому ими, желаемое тут же теряло всякое значение. И поначалу мы в это поверили, но, когда мы оставили одну гориллу взаперти, другая подошла к соединявшей их помещения закрытой двери, i которая в течение предыдущих шести лет оставалась незапертой, подняла руками дверь вверх и держала ее в этом положении до тех пор, пока первая горилла не выбралась наружу. Затем она быстро отдернула руки, дверь опустилась, а горилла пошла себе дальше, не проявив ни малейшей эмоции по поводу совершенного подвига».

Просто гориллы не разделяют наши представления о поведении и мотивации. И мы не имеем права судить о них по нашим меркам, и, как подтверждают последние эксперименты, мы не умеем определять уровень интеллекта вроде бы похожих на человека шимпанзе.

Сокомуту часто сравнивают с человеческими детьми, двухлетними, трехлетними, или глухонемыми четырех-пяти лет. Но они абсолютно другие. Маленькие дети указанных возрастов плохо координируют свои действия. Эти частично сформированные существа лишены суждений и самостоятельности. Шимпанзе же прекрасно координируют свои действия, обладают проницательностью и превосходно разбираются в проблемах своего общества и окружающей их среды. Мотоциклы, режущие инструменты и электронные доски не являются частью их древесно-фруктового образа жизни, и сам факт, что они справляются с ними, убедительно подтверждает наличие у Сокомуту умственных способностей к приспособляемости, что и определяет их интеллект.

Антрополог Ирвен Де Вор в великолепном томе «Приматы» в серии Библиотека Природы «Лайф» предположил:

«Представьте себе ньюйоркца, которого поймала стая шимпанзе, отвезла в Африку и посадила высоко на дерево в трехстах футах от земли. И все его способности — блестящее знание языка, опыт в налаживании сломанного топливного насоса, умение торговаться — окажутся абсолютно бесполезными. Цепляющийся за дорогую его сердцу жизнь, частенько путающий съедобные растения с ядовитыми и, без сомнения, принимающий одного шимпанзе за другого, он покажется своим хозяевам на редкость тупым животным. И подобное суждение о нем окажется, конечно, ошибочным, потому что (вызвано оно будет полным непониманием того, что ньюйоркцы не созданы для того, чтобы жить на деревьях».

Многие цивилизованные люди психологически не способны просуществовать неделю в лесу, не говоря уже о том, чтобы жить на деревьях. Туристы, заблудившись в лесу, в считанные дни погибают от «голода» и «беззащитности», несмотря на то что человек способен прожить без пищи несколько недель за счет собственных накоплений жира и выдержать без костра такую пониженную температуру, при которой 600-фунтовая горилла может и погибнуть. Суть заключается в том, что в большинстве случаев потерявшийся человек умирает от страха и истерии. Охваченный паникой, он перестает соображать, начинает мучаться от голода, хотя вокруг полным-полно подходящей пищи, которую он либо не в состоянии распознать, либо не в состоянии проглотить. Человек убеждает сам себя, что он не просто голоден, а умирает от голода, что он не просто мерзнет, а замерзает до смерти. И он носится с криками по лесам, доводя до крайнего напряжения свои мозги, сердце и кровяное давление, пока не погибнет.

Шимпанзе, столкнувшись с куда менее естественными проблемами жизни в чуждых, хромированных джунглях, ухитрились не только выжить и научиться пользоваться новыми для них устройствами. Они продемонстрировали умение понимать, употреблять и даже требовать единственное изобретение человека — символическое и абсолютно бесполезное само по себе, — которое доминирует над любыми человеческими поступками, амбициями и желаниями. Африканские «люди на рынке» усвоили ценности рынка человека: они научились работать за деньги, тратить их, откладывать, копить, требовать, обманывать, воровать и даже драться ради денег.

В Йельской лаборатории сравнительной биопсихологии доктор Джон Вулф научил шесть молодых шимпанзе работать на двух «адских автоматах». Первый, или «Шимп-О-Мат», извергал одну виноградину или дольку апельсина, когда в щель кидали белый жетон, два фрукта, когда опускали синий жетон, напиток выдавался за красный жетон, и ничего — за медный. Второй автомат, или «Рабочая машина», был снабжен ручкой, весящей восемнадцать фунтов. Когда ручку поднимали, что сделать шимпанзе было нелегко, из автомата выскакивал один какой-нибудь жетон.

Все шесть шимпанзе научились пользоваться двумя автоматами. Они радовались при виде жетонов, любили больше синие, чем белые, брали красные, когда хотели пить, и сидели за «Рабочей машиной» без устали, чтобы получить жетонов побольше.

Дальнейшая ситуация развивалась в зависимости от характера каждого. Один из трех самцов, Велт, не отличался самоконтролем и предусмотрительностью: получив жетоны из «Рабочей машины», он немедленно мчался к «Шипм-О-Мату», а если его за покупками не пускали, то, накопив крошечную кучку жетонов, переставал ими интересоваться. Бимба, самка, дергала за ручку «Рабочей машины» с мрачной решимостью маленькой старушки, сидящей за игорным автоматом в Рино или Лас-Вегасе. Она собирала огромные кучи жетонов, бдительно их стерегла и продолжала добывать их даже тогда, когда они ей были не нужны. Була, более сильная и агрессивная самка, воровала жетоны у Бимбы, меняла их на куски апельсина и преподносила хныкающей жертве обсосанные шкурки. Мус, очень умный самец, был самым неутомимым трудягой — однажды, чтобы накопить себе жетоны впрок, он за десять минут дернул восемнадцатифунтовую ручку «Рабочей Машины» 185 раз. Защищая свое богатство, он дрался. Одно время он дергал за ручку так долго, что сотрудники лаборатории стали серьезно опасаться за его здоровье.