Пришли ароканды из Гойрана с большим войском. Пять сотен орков стремительно наступали вперёд, первыми из которых мчались всадники на волках. Гремлины, испугавшись, начали убегать от них, пытаясь скрыться среди гущи деревьев, но быстрые и крупные волки, достаточно манёвренные, достигали своей цели, грызя и кромсая на части врагов.

Лесная поляна быстро заливалась кровью мелких существ. Всадников возглавил лично Гулзур, который убивал врагов своим большим и размашистым боевым молотом – Крушителем Черепов. Название оружия оправдало себя: молот, встречавшись с головой врага, ломал кости до того самого страшного хруста. Крарстаак, видя это зрелище, что пришло время убираться. Он решил сбежать с небольшой группой гремлинов, оставляя большинство на растерзание оркам. Его так и не удалось поймать, он скрылся в лесу. Однако большую часть его соплеменников полегла под мечами воинов арокандов.

Ароканды одержали победу практически без потерь, за исключением неудачной вылазки Гримбаша. После битвы Ураг, находившийся в войске отца, в спешке искал брата. И нашёл. Увидев его мёртвое тело, он в ярости бросил свой меч на землю. Его сердце наполнилось печалью. Мысли о потери брата заполонили разум Урага.

Я же говорил, что это безумие.

Гримбаш не послушал брата и поплатился за это своей жизнью. С другой стороны Ураг понимал, что его старший брат ценил жизнь своей жены гораздо больше, чем свою собственную. Слёзы потекли из глаз молодого ароканда; он был не в силах сдержать горе. Ураг не мог смириться с потерей брата по оружию. Брата по крови.

Ты погиб как настоящий воин. Ты не хотел такой участи, брат. Я знаю это. Не хотел такой участи и для Зафики… Она умерла с не рождённым дитя в утробе… Но жизнь несправедлива. Очень несправедлива.

– Да успокоишься ты в царстве Боргода, брат, – горестно попрощался с покойным Ураг.

Жизнь – сплошная насмешка. Прибудь мы на десять минут раньше, ты остался бы жив. Но боги решили иначе.

Гулзур и Вутергур подошли к Урагу, стоявшему над телом погибшего Гримбаша. Вутергур почувствовав печаль брата, положил ему руку на плечо в знак поддержки. Вутергур прекрасно понимал его, представляя как больно брату.

Гулзур, вечно холодный и мрачный, сразу же изменился в лице: он сегодня потерял наследника и сильнейшего воина крепости. Он потерял сына. Своего сына! Хоть он и не жаловал никого из отпрысков, относясь ко всем одинаково, но смерть Гримбаша сильно опечалила вождя. Хотя он это старался не показывать, чтобы сохранять вид сильного и непоколебимого правителя. Но утрата сына стала для него тяжёлой ношей. Гулзур чувствовал свою вину, что не успел спасти Гримбаша… Не успел спасти Зафику.

– Возьмите тело. Мы похороним в Гойране, рядом с моими предками. – приказал сыновьям Гулзур. В его голосе ощущалась нотка опустошённости.

Ураг и Вутергур принялись за дело, хоть и братья были совсем не в том состоянии, взяв и тело Зафики. Гулзур явно страдал; ведь негоже отцам хоронить своих сыновей. Однако суровая реальность жизни была такова: пока молодые умирали в бою, старые доживали свой век, ожидая славной смерти.

Забрав тела погибших и загрузив их на ездовых волков, войско Гулзура начало путь обратно домой. Тишина окутала отряд, пока они двигались под покровом леса, а воздух наполнялся горечью утраты. Смерть Гримбаша напоминала всем о том, как хрупка жизнь и как быстро она может ускользнуть. Каждый шаг приближал их к дому, где их ждал жестокий ритуал прощания и слияния с предками, которых они почитали.

Но вместе с тем, в сердце каждого из воинов горела искра мести: Гримбаш погиб, защищая честь и семью, и долг каждого из них — отомстить за его смерть. Нога гремлина более не ступит на их земли. Оставалось только найти Крарстаака.

*****

В Гойране в это время было тихо и спокойно. Горожане, которые не пошли вместе с войском, занимались своими привычными делами. А все младшие дети вождя находились в длинном доме, ожидая родственников с войны. Райсенкард осматривал кинжал, который он выковал, осматривая засечки на нём. Он хотел выковать себе новый, так как этот был лишь его первым опытом. Младший сын хотел себе кинжал получше. Одокар в это время упражнялся с деревянным мечом, оттачивая удары на деревянном манекене. Маленькая Хукура лежала в постельке рядом с матерью – Аргой. Арга, закончив свои алхимические дела, смотрела за дочерью. А Шинегра сидела одна в комнате, держа в руке кузнечный молот. Она явно тревожилась за старшего сына, чувствуя что-то неладное. Материнский инстинкт.

В доме царила мёртвая тишина, не считая звуков меча упражняющегося Одокара. Никто не хотел разговаривать друг с другом. Все тревожились по поводу похода Гулзура; они были наслышаны о проделках гремлинов, особенно после их недавнего грабежа крепости. Однако они ещё не знали о гибели Гримбаша. Их эта новость опечалит куда сильнее. Особенно Шинегру – всё-таки она его мать. Терять ребёнка очень тяжело, и это ни с чем не сравнить. И неважно сколько лет сыну на момент смерти, сам факт, что он мёртв, приводит в уныние.

Хукура начала плакать. Она весь день периодически ревёт ни с того ни с сего, хотя она спокойный ребёнок сама по себе. Арга то и дело её пыталась успокоить, что она делает снова.

– Тише, дитя, тише, – успокаивала Арга свою маленькую дочку, не понимая её постоянного плача. Она даже давала ей успокаивающие травы, но это помогало только на время. – Всё хорошо, дитя моё, всё хорошо. Скоро все вернутся.

Одокар же по всей видимости устал драться с манекеном и махать мечом. Решив хоть с кем-нибудь поговорить, мальчик направился в комнату вождя, где сидела Шинегра. Войдя в комнату, Одокар сделал несколько выпадов мечом, как бы хвастаясь. Да и в принципе ему хотелось разрядить мрачную атмосферу в доме.