– Зачем ты это делаешь на ночь? – недоумённо спросил вождь.

Шинегра молча повернулась, после того как услышала слова мужа. Вид у неё был весьма не очень.

– Завтра я работаю в кузне, будет некогда, – ответила Шинегра, даже не смотря в глаза мужу. – Когда умер Гримбаш, ты не сказал ни слова. Ни одного! Неужели тебе всё равно? Наш старший сын погиб! Прошло десять лет с тех пор, но ты не сказал ни одного слова!

– Девять лет и шесть месяцев, – поправил её Гулзур, во взгляде которого виднелась печаль.

Шинегра недоумённо посмотрела на мужа, ожидая продолжения его слов.

– Девять с половиной лет прошло, – продолжил Гулзур. – Я помню этот день также, как помню сегодняшний. Он погиб как воин. Но он ослушался моего приказа, а за это я мог изгнать его.

– Он был твоим сыном! – заявила раздражённая Шинегра. – Почему ты молчал всё время?

– Потому что я вижу его каждую ночь. И не только его, – ответил Гулзур, приготовившись рассказать свою историю. – Он рано или поздно убил бы меня в ритуальном поединке, что меня не печалит. Таковы традиции. Но я вижу ночью всех кого потерял. Каждую ночь.

Шинегра, которая явно успокоилась, внимательно слушала мужа.

– Пусть сыновья и думают, что я плохой отец, – продолжил вождь, присев рядом с женой. Да, у меня скверный характер. Да, я не уделяю никому должного внимания. Но я не такой плохой, каким бы мог быть. Ты не задавалась вопросом, почему ты не знала ни одного из моих родных братьев или сестёр? Вообще никого?

– Нет, – непонимающе ответила Шинегра. К чему он вообще клонит?

Гулзур продолжил:

– Мой отец был сильным вождём. Да, он привёл наш народ к величию. Однако сам он был чересчур жестоким. Слишком. Когда мне было пятнадцать, я отправился вместе с отцом и братьями в поход на соседнюю крепость. Это была захватническая война. Битва, куча убитых, всё как всегда. Крепость сдалась. Но когда отец приказал убивать всех направо и налево… Приказал убивать всех, даже детей – тогда я понял, что он безумен.

– Это… ужасно, – прокомментировала Шинегра, шокированная рассказом мужа.

– Это ещё не всё, – добавил Гулзур. – Спустя три года я впервые влюбился. Была девушка, в которую я был безумно влюблён. Её звали Рагна. Она была на год младше меня. Я успел даже на ней жениться тайком, но отцу эта партия не нравилась. Она ведь не была дочерью другого вождя. Как может сын вождя жениться на простолюдинке? Так думал отец. Он решил от неё избавиться, причём довольно радикально. Отец отправил Рагну в поход, где было всего десять человек – разведка территории. Она не вернулась, ровно как и половина отряда. Её не стало. Я даже лица её не помню… В голове остались только имя и воспоминания.

Шинегра слушала, представляя всю эту ужасную картину у себя в голове.

– Отец обезумел в старости лет. Но даже это не стало концом, – рассказывал Гулзур, у которого до сих пор осталось чувство злобы на прошлое. – Когда мне уже исполнилось двадцать, когда я прошёл этот несчастный обряд, где отец накидывал мне кучу ненужных испытаний, он собрал всех моих братьев и сестёр вместе. Мы стояли там, возле статуи Боргода, после того, как поели. И тут нам отец приказывает сражаться до смерти, а тот, кто выиграет – достоин биться с ним. А если, он говорит, не захотите биться, то у вас нет выбора. Он нам в еду подмешал травы, которые принимают берсерки, и запер нас там. Это было ужасно. В состоянии транса мы кромсали друг друга на куски: братья, сёстры. А отец смотрел.

Шинегра была в шоке от услышанного: Гулзур никогда не рассказывал об этом. Она не представляла, через что ему пришлось пройти.

– Я до сих пор это помню, хоть и смутно, – продолжил Гулзур. – Чудом выжили только я и мой младший братец, бывший был при смерти, и который на меня вскоре обозлился, что я не убил его. Отцу это не понравилось, и он решил лично меня покарать за то, что я отказался добить брата. Он первым бросил вызов на поединок, и я проломил его безумный череп своим молотом, – со злостью в голосе проговорил Гулзур. – Он так глубоко вошёл, что я с трудом вытащил его обратно. Так я и стал вождём. И отсюда имя моего молота. Кровь за кровь. Из-за него я боюсь старости. Не хочу стать таким же как отец – безумным. Поэтому я хочу умереть. Умереть в здравом уме.

– Я не знала, – извинилась Шинегра, смотря на мужа. – Прости меня. Это очень жестоко – даже для нашего общества.

– В некоторых крепостях такое считается нормой. Я не хотел, никогда такого воспитания своим детям. Но я хочу, чтобы ты поняла. Они должны быть готовы к будущему. Жизнь жестока, она не пропускает слабых вперёд. Ещё тяжелее, если бог смерти забирает твоего сына – лучшего воина крепости. А второй сын хоть и жив, но уходит на восток, к этим мерзавцам – стальным людям, – с печалью в голосе сказал Гулзур. После секундного молчания, вождь выдохнул и продолжил. – Прости меня, Шинегра. Я не мог говорить о Гримбаше. Не мог.

Шинегра встала с кровати с довольно сочувствующим видом. Гулзур подошёл к ней и обнял её, положив голову жены на своё крепкое плечо.

– Я готов уйти к предкам, если так будет лучше моей семье. Всё лучше, чем старость, – тихо проговорил он жене.

– Не нужно, – прервала его Шинегра, с любовью посмотрев мужу в глаза. – Как настанет час, тогда ты сможешь уйти со спокойной душой. Поживи ещё хоть немного. Будь рядом со мной.

Гулзур кивнул в ответ, а затем нежно поцеловал Шинегру в губы. Муж и жена стояли в обнимку, наконец поняв друг друга, а их сердца бились в унисон.