— Перестань, Деклан, перестань, пожалуйста, я не…

— Ты это сделала, — настаивает он, и все мое тело холодеет. Ощущение, будто я снова в той клетке. Мои тупые ногти впиваются в кожу в отчаянной попытке удержать хоть что-то.

— Я не делала этого, — умоляю я его, а слезы текут по моим щекам. Он мне не верит. Как он может мне не верить? — Я не делала этого, — пытаюсь я говорить, но не знаю, выходят ли слова вообще. В этот момент меня охватывает такой страх, что у меня кружится голова.

Помоги мне.

Он подкрадывается ближе, кровать прогибается. — Просто скажи мне правду, и я все выясню, Брейлинн, — почти шепчет он.

Я не знаю, что сказать, и способна ли я вообще говорить, пока события вчерашнего дня проигрываются все быстрее и быстрее. Деклан что-то говорит, но я не могу разобрать. Только железная клетка, ледяная вода. Я ничего не слышу, пока все это проносится мимо. Так быстро, что все, что я слышу — это воспоминания о моих собственных криках.

— Расскажи мне, — почти кричит он, когда я вижу, как Нейт убивает Скарлет.

Моя рука выбрасывается вперед. Я не хочу этого. Он просто так близко, и мне так страшно. Моя ладонь горит, когда пощечина раздается и прерывает видения, возвращая меня прямо в настоящее. Шок переполняет меня.

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что страх, который я чувствовал раньше, ничто по сравнению с этим новым ужасом. Медленно, очень медленно Деклан поворачивается, его голова была повернута ко мне, красный отпечаток руки на щеке свидетельствовал о том, что я сделала.

Глава 8

Деклан

Пусть она вскарабкается с кровати. Я позволяю ей упасть на пол, пока она умоляет меня о пощаде. Я позволяю ей юркнуть под кровать, прячась там, пока я остаюсь совершенно неподвижным там, где я есть. Я не позволяю ни одному мускулу шевельнуться.

Гнев кипит, и чувство неудачи проникает в меня. Подвести ее, подвести нас. Все рушится, когда я теряю контроль, и я, очевидно, терял его раньше, но я не буду этого делать снова.

Ради ее жизни я не позволяю себе даже дышать, пока она кричит, умоляя меня простить ее, ее голос приглушенно доносится из-под кровати.

Мой бедный маленький питомец.

Каждый изломанный кусочек моей разбитости чувствует ее. Я напоминаю себе о своей убежденности, о единственном способе, которым она выберется отсюда живой: если она отдаст себя мне, с ней все будет хорошо. Она должна быть моей, и тогда все будет хорошо.

В темной комнате не слышно ни звука, кроме ее тяжелого дыхания и биения моего учащенного сердца. Способность сохранять спокойствие и уравновешенность никогда не была такой сложной.

— Пожалуйста, не делай мне больно, — сдавленно бормочет она.

Собрав все свое самообладание, я осторожно выбираюсь из кровати. Я уверен, что сделаю шаг на противоположную сторону, где она находится, так что перемещение моего веса не причиняет ей вреда, и чтобы она имела некоторое расстояние между нами. Медленными, обдуманными движениями я иду в другую сторону комнаты, прижимаюсь спиной к стене и осторожно опускаюсь на пол.

Скрестив ноги и прислонившись головой к стене, я устремил взгляд в темное пространство, где она спряталась.

— Как ты там оказалась, мой маленький питомец? — спрашиваю я достаточно громко, чтобы она меня услышала. Усталость воюет во мне с каждой смешанной эмоцией, которую я чувствую.

Громче всего в моей голове звучит неудача. Подвести своих братьев, подвести ее.

Все потому, что я потерял контроль. Я был слишком слаб, чтобы заботиться о ней сам.

— Мне жаль, — умудряется сказать она, но не отвечает на мой вопрос. Она сопротивляется моему авторитету и не доверяет. Она в ужасе.

Вот как я сказал ей чувствовать, не так ли? Опять же, еще одно доказательство того, что я стал причиной этого. Все было под моим контролем, а потом я все отдал. Это больше не повторится.

Я сжимаю челюсть, чтобы смягчить боль от ее пощечины.

Положив обе руки на колени ладонями вверх, я спокойно говорю ей:

— Иди сюда, Брейлинн.

Каждая секунда, пока она колеблется, гнев шевелится внутри, пока разочарование, в конце концов, не оседает во мне. Мне приходится напоминать себе, что она боится из-за меня. Я сделал это с ней. Единственный, на кого я должен злиться, это я сам, долбаный.