— Мой кузен! — проорала выведенная из себя Мегги, мечтая прикончить уже всех мужиков.

— Кузен? — обрадовался этот засранец, и его глаза буквально засветились, ласково изучая свою жертву. — Дай подумать, милая, — протянул он, — скорее всего это?..

— Дункан! — рявкнула она, пытаясь укусить мужа, но он умело противостоял, продолжая развлекаться.

— Ну, конечно, Дункан! — обрадовался он, притискивая дерущуюся девчонку к боку, спокойно усмиряя боевые действия, не причиняя боли. — Наслышан о тебе, кузен. Добро пожаловать домой, малыш.

— Домой?! — Дункан поперхнулся словом. — Проклятый сассенах!

— Дай я с ним разберусь!

— Как я понимаю, — сокрушенно покачал головой Эдвард, — в разговор влез еще один невоспитанный кузен? Коннор?

— Захлопнись!

— Джонни, следи за языком! — поморщился Эдвард. — Мама не одобрит грубости. А я расскажу. Твоей маме.

— Джонни? — прошипел шотландец, покрываясь красным цветом.

— Англичанин напрочь лишился мозгов! — подвел итог Айен.

— Против этого я решительно возражаю! — оскорбился Чилтон весьма натурально. — Я в здравом уме и твердой памяти.

— Чего ты добиваешься, англичанин? — быстро спросил Ангус, видя, что мальчишки готовы уже кататься по земле, отстаивая право прикончить Чилтона.

— Мира и спокойствия, дядя, — заулыбался он, наслаждаясь выходкой: беднягу чуть не перекосило. Ему уже начинала нравиться новая родня. Ржаветь от безделья не придется.

— Никакой я тебе не дядя!

— Дорогая, — обаятельно улыбнулся он, обращаясь к Мегги, — а они еще меня считают сумасшедшим.

— Эдвард! — всполошилась она. — Уймись!

— Хватит! — Дункан спрыгнул с коня, не скрывая ярости. — Я с тобой разберусь!

— Наконец-то! — обрадовался англичанин.

— Не спеши, Дункан! Моя очередь!

— Отвали, Кон!

— Нет! — упрямо стиснул зубы Коннор. — Я сам хочу отделать англичанина!

— Имейте совесть! — заголосил Айен. — Мы тоже хотим!

— Силенок маловато! — отрезал Коннор.

— Не мало! С ним разберусь я!

— Нет, я! — Джон не собирался уступать свое кровное право.

Четверо братьев хмуро уставились друг на друга. На упертых лицах четко виднелось, что ни один не уступит. Эдвард сложил руки на груди и с усмешкой любовался представлением. Ангус и Малькольм обменялись усталыми и понимающими взглядами. Они слишком хорошо знали мальчишек, их характеры. Лаэрд хотел вмешаться, но увидел довольное лицо англичанина. Он ошарашенно моргнул и уставился на племянников, которые уже готовы были вцепиться друг в друга. Малькольм тряхнул головой. Вместо того, чтобы наказать англичанина, они собирались драться.

— Они что же, — скучающе спросил Эдвард, не пряча изумления, — решают, кто меня колотить будет?

Лаэрд едва не чертыхнулся, видя смешинки в голубых глазах — развлекается, засранец! С такими англичанами он еще не сталкивался. И что теперь?

— Вы что, не поняли, чего он добивается? — закатил он глаза. — Свары между вами! Уймитесь, идиоты!

— Зачем ты мне портишь удовольствие, отец? — запричитал Мартингейл, заламывая руки. — За ними было так уморительно наблюдать!

Лаэрд во все глаза смотрел на обиженное лицо англичанина, и в его груди по мимо воли начал зарождаться смех: он даже не отреагировал на наглое обращение «отец». Значит, сговорились, едва не потер он руки, но ничем не выдал себя. Он хмуро уставился на паршивца.

— Попробуй помериться силами со мной, англичанин, — предложил он, слезая с коня.

— Папа! Эдвард! — по-настоящему испугалась девушка. — Не надо!

— Все образуется, дорогая, — поцеловал ее в лоб муж. — Не волнуйся.

— Не смей к ней прикасаться!

— Когда мне понадобится твой совет, — одернул его мужчина, — я дам тебе знать, Дункан! Не лезь!

Эдвард легко сбежал по ступенькам и остановился напротив тестя. Он был без меча, а на поясе лаэрда висел тяжелый обоюдоострый клинок. Но оно не произвело на графа никакого впечатления, он верил в благородство воина и не ошибся.

— Мы можем изрезать друг друга на куски, Малькольм, — рассудительно сказал он, — но это глупо. Проще всего помериться силами в кулачном бою.

Предложение англичанина было встречено гомерическим хохотом, который не смутил его. шотландцы знали, что лаэрд непревзойденный боец, и верили в его победу. На Мартингейла вообще не возлагалось надежд, но его явно недооценивали, что понимала Мегги, и просто молилась за всех.

— Согласен, — выдал Малькольм. — Мне это доставит истинное удовольствие.

— Мне тоже, — галантно поклонился граф. Пока Дуглас отстегивал меч, Эдвард скинул камзол, сдернул галстук и распустил ворот рубашки, поворачиваясь к противнику. Мужчины ощупывали друг друга настороженными взглядами, обменявшись для начала парочкой тяжелых ударов, проверяя друг друга на прочность. Мегги спустилась по ступеням и прижалась к стене замка, волнуясь за обоих.

Поединок начался. Воины отступили к стенам, давая воинам место для боя и не вмешиваясь в него. Это было справедливо и честно. А те двое продолжили выяснять отношения. Прошла уже четверть часа, а драчуны продолжали наносить удары. На лбу Эдварда появилась глубокая царапина, из которой сочилась кровь, заливая лицо, на щеке отчетливо проступил кровоподтёк. Но и вид Дугласа был не лучше — правый глаз заплыл роскошным синяком, а кожа на левой скуле была рассечена. Ребрам обоих мужчин тоже досталось, но они упрямо стояли на ногах.