— Только поступили? — поинтересовался Петя.

— Да. Вот… кое-что по книгам хотел спросить.

— Пётр Столыпин, — представился он тому.

— Александр Ульянов[2].

— Вы откуда?

— Из Симбирска.

— Далеко! — улыбнулся Петя.

— Да, ехать долго пришлось… а вы?

— В Петербург приехал из Орла. До этого учился в Вильно.

— О-о, там же был знаменитый Виленский университет! — восторженно отметил Ульянов.

— Да, был, — «Но закрыт полвека назад из-за беспокойного студенчества и смущающего умы преподавательского состава, — подумал Столыпин, — ничему людей не учит жизнь, и наши студенты своими прошлогодними выходками это подтверждают. Из-за буйных дураков порядочным людям однажды учиться негде будет. Разве что дураки откроют свои заведения, и они станут единственными источниками своеобразного просвещения, вернее того, что будет просвещением в их понимании, а на деле, скорее всего — тьма кромешная. Но самое обидное, что из-за их глупостей должны страдать те, кто просто хочет жениться! Если бы не студенческие волнения, правила для них не устрожались».

— Входите! — раздался за дверью голос Андрея Николаевича, и Ульянов поспешил юркнуть за неё. Петя остался ждать своей очереди.

Вернувшись на новую квартиру, в которую организовал переезд при прибытии в Петербург, Столыпин обнаружил приехавшего брата, вокруг которого кружила Аграфена:

— Вот, кушай, кушай! Я напекла токмо. Оба соколика на месте! Вот хорошо, вот спокойно мне теперь!

— Аграфена, что с нами станется? — бросил Петя и приобнял стареющую женщину. Отпустив, подошёл к столу и похлопал сидевшего по плечу. — Саша, с приездом! Рад, что ты нашёл мою записку по старому адресу и не заблудился. Как успехи?

— Неплохо, — он указал на комод, где лежала перевязанная стопка бумаг и писем, — улов есть! Только объясни, какого лешего ты переместил нас сюда? От Моховой в два раза дальше до университета!

«И в два раза ближе к Аничкову дворцу» — подумал Пётр.

— Мне тут больше понравилось.

— Чтобы ты что-то делал вот так непрактично? — не поверил Александр, но лезть с расспросами не стал, поинтересовался другим: — А у тебя в Середниково добыча была?

«Кто-нибудь бы посчитал, что я поймал за хвост редкого, диковинного зверя, да отпустил его по неразумности своей, отказавшись от сулящей выгоду удачи».

— Всего одна книга. Я ещё не был у Бильдерлинга. Сходим вместе?

— С радостью! Я что подумал… не хватает у меня усидчивости писать крупные произведения. А вот короткие заметки мне нравятся. Я пока был в Колноберже, почувствовал, как интересно доискиваться чего-то, описывать какое-то событие, восстанавливать его по частицам. Что, если податься в журналистику? Писать в газеты.

— Если по душе такое занятие — почему бы нет? — присел Петя и дотянулся за пирогом. — Аграфена, а мне чашку дашь?

— Ой, да ну что ж я! Мигом!

— Не спеши ты, я за минуту без чая не иссохну, — сказал он ей вслед.

— Я хочу предложить барону, — продолжил Саша, — написать статью, анонсирующую открытие музея. Сам за неё возьмусь, ведь уже успел погрузиться немного в вопрос, да и о Михаиле Юрьевиче мы с детства много знаем. В дороге начал кое-что набрасывать… Петя? — заметил он, что брат ушёл в свои мысли.

— Да? Прости, отвлёкся.

— Что это ты какой-то несобранный? О чём думаешь?

Старший остановил взгляд на младшем.

— Я добился согласия Ольги на помолвку. Объявим скоро.

— Ох! — входя с чашкой на блюдце, приложила другую руку к сердцу Аграфена. Покачнулась так, что посуда задребезжала в пальцах. — Неужто дождусь? Неужто увижу женихов мужьями?

— Может и не дождёшься, — пасмурно произнёс Петя, — студентам запрещено вступать в брак.

— Зачем же ты тогда предложение делал? — удивился Александр.

— Затем, что люблю Олю, и желаю видеть своей женой.

— Но если не разрешат?!

— Значит, оставлю университет.

Саша округлил глаза:

— Да ты что?! Вложив столько сил? К тому же, тебе это всё так близко, ты разбираешься и любишь свою науку, тебе же нравится химия, ботаника — как же оставить?!

— Олю я люблю сильнее, — негромко признал Пётр.

— И… что же, когда свадьбу наметили?

— Ещё не наметили. Да! — очнулся старший, отпив чаю и поднимаясь из-за стола. — Мне нужно написать Борису Александровичу, обсудить с ним помолвку и… моё положение. Он должен узнать, что я не собираюсь сложа руки сидеть, и намерен содержать семью самостоятельно, не надеясь на помощь со стороны нашего отца или его самого.

— Как же ты будешь это делать?

— Поступлю на службу в министерство.

— А если места не найдётся?

— Тогда дворы буду мести, или сапоги чинить, трубы чистить, гувернёром наймусь — неважно!

— Ты решительно настроен.

— Даже не представляешь себе насколько, — взяв бумагу и чернила, он поставил их на стол, готовясь писать письмо будущему тестю, — Оля согласилась быть моей невестой, думаешь, я позволю чему-либо или кому-либо отобрать у меня это достижение? Ни за что!