Сельское хозяйство США переживало непростые времена еще до Великой депрессии. Перепроизводство после Первой мировой войны привело к падению цен на многие культуры. Множество фермеров залезли в долги, купив землю и оборудование на пике цен, а теперь едва сводили концы с концами.

Я начал с титульного листа: «ПЕРСПЕКТИВЫ ФОНДОВОГО РЫНКА: ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ АМЕРИКАНСКОГО ФЕРМЕРА». Затем приступил к разработке структуры:

1. Текущее состояние рынка (оптимистичная оценка, как требовал Харрисон)

2. Связь между промышленностью и сельским хозяйством

3. Защитные стратегии инвестирования (замаскированные предупреждения)

4. Конкретные рекомендации по секторам.

Для каждого раздела я подготовил наглядные графики и диаграммы, тщательно вычерчивая их вручную на миллиметровой бумаге. Особое внимание уделил сравнению цен на сельхозпродукцию и акции производителей сельхозтехники. Это наглядно показывало растущий разрыв между реальной экономикой и фондовым рынком.

Ключевой хитростью стал раздел «Признаки здорового рынка vs. признаки перегрева». Внешне оптимистичный, он содержал тщательно замаскированные предупреждения о рисках избыточной маржинальной торговли и опасности вкладывать все сбережения в акции.

К концу второго часа работы у меня было готово пятнадцать страниц с графиками, диаграммами и пояснениями. Я создал наглядные материалы, которые Харрисон мог использовать на встрече. Крупные карточки с ключевыми тезисами и цифрами, достаточно большими, чтобы их могли рассмотреть все присутствующие.

После короткого перерыва с кофе я приступил к анализу для Фуллертона. Здесь требовался иной подход. Владелец сети универмагов был искушенным бизнесменом, понимающим финансы.

Я начал с анализа потребительского сектора, основы его бизнеса. Изучил тенденции розничной торговли, цены на недвижимость в городах, где располагались его магазины, динамику потребительских расходов.

Зная о грядущем крахе, я разработал для Фуллертона стратегию с горизонтом планирования в два года.

Первая фаза (до лета 1929) предполагала максимальное использование бума для расширения бизнеса и инвестиций в растущие секторы. Вторая фаза (осень 1929) рекомендовала «плановую консолидацию активов» и «подготовку к возможной коррекции рынка». По сути, завуалированный совет начать выходить из рискованных позиций.

Все выглядело как стандартный, хотя и блестяще выполненный, анализ. Никто не заподозрил бы, что я предсказываю крах. Но внимательный читатель, следующий моим рекомендациям, мог бы значительно смягчить удар Черного вторника.

Телефонный звонок прервал мою работу около полудня. Я поднял трубку, ожидая услышать Бейкера с напоминанием о приглашении в Cotton Club.

— Стерлинг? — раздался властный голос Харрисона. — Не отвлекаю?

— Нет, сэр, — ответил я, удивленный звонком босса в воскресенье. — Как раз заканчиваю презентацию для фермеров.

— Хорошо. Как продвигается?

— Почти готова, сэр. Также подготовил предварительный анализ для мистера Фуллертона, как вы просили.

— Отлично, — в его голосе чувствовалось одобрение. — Не ожидал такой оперативности. Послушайте, Стерлинг, есть небольшие изменения в планах. Фуллертон приедет завтра вместе с фермерами. Хочет лично услышать вашу презентацию.

Я почувствовал, как учащается пульс. Это был шанс произвести впечатление на еще одного крупного инвестора.

— Я буду готов, сэр.

— Не сомневаюсь. Еще одна новость. Джеймс Рокуэлл из First National Bank проявил интерес к вашему подходу. Слухи о вашем «консервативном анализе» распространяются быстрее, чем я ожидал.

Я едва сдержал улыбку. Всего два дня в компании, а уже привлекаю внимание банкиров национального уровня.

— Рад это слышать, сэр.

— Будьте в офисе завтра к восьми. Хочу просмотреть ваши материалы до встречи. — Он помолчал. — И, Стерлинг… хорошая работа с Вестоном. Он звонил вчера. Очень доволен вашими рекомендациями.

— Спасибо, сэр.

После разговора я вернулся к работе с удвоенной энергией. Аудитория моей презентации расширилась, включив теперь не только фермеров, но и двух крупных инвесторов. Нужно убедиться, что материалы поразят всех присутствующих.

Я добавил к презентации несколько слайдов, учитывающих интересы владельца универмагов, и переработал заключительную часть, чтобы она содержала более детальные рекомендации по диверсификации.

Около трех часов дня, когда основная работа была завершена, раздался еще один телефонный звонок.

— Стерлинг! — голос Бейкера звучал энергично. — Ты не забыл о сегодняшнем вечере? Cotton Club, восемь часов!

— На самом деле, я как раз работаю над презентацией для…

— Никаких отговорок! — перебил он. — Даже Харрисон не работает круглые сутки. Тебе нужно расслабиться, познакомиться с людьми. К тому же, — его голос стал заговорщическим, — в Cotton Club сегодня выступает сам Дюк Эллингтон.

Я задумался. С одной стороны, мне нужно было доработать презентации. С другой, я почти ничего не знал о социальной жизни 1920-х, а для успешной интеграции в эпоху это необходимо.