— Почему бы не продолжать это вечно. Посмотрим, чье терпение иссякнет первым.

Пожиратель снов опять попытался проникнуть в разум Юнсыль, но она только крепче сжала копье Камня грез. После нескольких атак Юнсыль научилась с легкостью противостоять им. Нужно было просто не забывать о своих убеждениях и вере.

Юнсыль сконцентрировала энергию в острие копья. Вдруг из наконечника вырвался золотой луч света. Совсем как в кино. Тут Юнсыль вспомнилась одна старая лента, где действие происходило в космосе.

Луч ударил в стену, оставив более глубокий след, чем копье. Конечно, этого все равно было недостаточно, чтобы пробить барьер. Юнсыль выпустила еще несколько лучей, но потом сдалась. Если потратить сейчас слишком много энергии, завершить последний этап плана будет слишком сложно.

Юнсыль ничего не оставалось, как признать, что она в тупике. Теперь существовал только один выход. И хотя план был разработан с учетом этого единственного пути, она все еще размышляла, нет ли какого-нибудь варианта получше.

Если бы Юнсыль знала другой способ, она бы, безусловно, предпочла его. Когда ей впервые приснился тот самый вещий сон и она узнала, на какую жертву ей придется пойти, Юнсыль не могла это ни принять, ни понять, но и отвергнуть тоже. Она просто отрицала реальность и пыталась оптимистично представлять будущее, надеясь, что все же найдется иной путь.

Юнсыль любила Касселя и мечтала провести с ним всю оставшуюся жизнь.

Но она любила не только Касселя. Юнсыль также любила и весь мир. Голубое небо и море. Весенние дожди, летнюю траву, осенние листья и зимний снег. Она любила повседневность, мечты, фантазии, любила своих родителей и себя.

Упрямый характер, чувство справедливости, присущие ей, — все это было порождено любовью.

И Юнсыль готова была отдать жизнь за все то, что любила.

Сражаться за то, что ей дорого.

В этом крылась ее истинная природа.

Юнсыль признала все это.

И ее разум стал удивительно ясным.

Наконец полное принятие и понимание овладели ею.

— Юнсыль, готово! — воскликнул Кассель, закончив финальную доработку.

Юнсыль сделала глубокий вдох. Она надеялась, что ее голос не дрогнет:

— Кассель, ты должен уйти сейчас же!

— Что?

Принц подумал, что ослышался. Уходить? Куда? Как?

— Я сказала, уходи! И возьми с собой Тингл!

— О чем ты? Только с тобой!

Юнсыль мягко улыбнулась. Это была искренняя улыбка, которая явно не соответствовала ситуации. Тем более что она не могла видеть Касселя по другую сторону сферы.

— Я же сказала, что все будет хорошо! Я догоню!

Кассель даже не рассматривал вариант оставить Юнсыль. Он ударил кулаком по стене из щупалец, едва не ломая руку. Бах-бах-бах. Вибрация от ударов ощущалась по всей стенке сферы. Юнсыль покачала головой и сказала:

— Я смогу завершить начатое, только если ты уйдешь. Так было в моем вещем сне. Это единственный способ. Не теряй самообладания и уходи, сейчас же!

Кассель не мог понять и принять слова Юнсыль. Но в ее голосе было столько решимости! Принц слишком хорошо знал любимую, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как смириться. Если Юнсыль говорит таким тоном, то споры бесполезны. Кассель знал, что даже он не в силах остановить ее.

И тут принц понял, откуда взялось внутреннее беспокойство, которое он пытался до сих пор игнорировать.

— У тебя… с самого начала были такие мысли?

— Давай! Пока не поздно!

— Юнсыль, пожалуйста! Как я могу оставить тебя и…

— Ты упустишь свой последний шанс? Откажешься от всего?

Кассель стиснул зубы. В его глазах будто вспыхнул огонь. Капилляры лопнули, окрасив белки в ярко-красный цвет.

Он бешено колотил по стене. Его кожа разрывалась, мышцы лопались, кости ломались, но он не останавливался.

— Пойдем со мной, пожалуйста. Я… я обо всем позабочусь. Юнсыль, пожалуйста! Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь использовать Камень грез, чтобы взорвать свой сон. Я уничтожу здесь все! Так что от него ничего не останется!

Все это время голос Юнсыль оставался спокоен. В нем не было и намека на волнение. У Касселя перехватило дыхание. В голове пронеслось множество слов, но ни одно из них он не мог произнести, словно язык приклеился к нёбу.

Если Юнсыль еще затруднялась ответить, можно ли назвать смерть ради другого человека истинной любовью, то Кассель ни разу не усомнился в своих чувствах. Он не задумываясь умер бы за Юнсыль, и для него это и была настоящая любовь.