Ситуация вообще выходила странной — целое поселение мнимых верующих, которые продолжали жить на языческой опоре. Да, эти люди сменили идолов на иконы и посещали церквушку каждое воскресенье, но под крышами их домов продолжали жить древние обычаи. Так что же такого сделала Неля, чтобы отказаться единственной еретичкой? Адам не знал, а староста, как назло, говорил обо всём угодно, но только не о ней.

Даже местные сплетницы, голодные до чужих ушей, держали рты на замке. Неля и всё то, что её касалось, пряталось в оболочке табу. Тем не менее, по наблюдениям Адама, в её дом активно ходили. Едва день сменялся ночью, как группки людей ручейком стекались к самому дальнему дому на улице. Эти наивность и двуличие со стороны сельских неприятно удивляли. Неужели они действительно думали, что Адам такой дурак, что не заметит очевидных сборищ, попахивающих чем-то нехорошим?

«А ведь если я их всех сдам, то Отец может отменить наказание!»

Мысленно Адам примерил на себя новую форму и звание героя-освободителя, который собственными руками разворошил еретическое гнездо. Всё-таки здесь, у самой границы, жизнь действительно текла иначе.

— Как же это сложно. — Адам опёрся щекой на кулак и перевернул страницу доверенной ему летописи. Глаза немного болели, света тоже не хватало. В инквизиции освещали лучше. Свечи были толще и давали их так много, что Адам никогда не задумывался о том, что они способны закончиться. Теперь же в его распоряжении было двенадцать свечек до конца недели. — О, Господи, за что мне это всё?

Вечерняя служба прошла, а несколькими часами ранее жена местного лесоруба разродилась мальчиком. Адама позвали как раз в тот момент, когда ребенок уже был вытащен, бит и помыт. Поветухи, что странно, Адам не застал. Хоть Лоуренс и понимал, чьей заслугой были хорошо прошедшие роды, он никак не мог перестать удивляться, смотря на чистую ткань, которая укрывала новорожденного. Опять его смущал опыт жизни в столице. Даже в зажиточных купеческих семьях не брезговали закутывать новую жизнь в то, что окажется под рукой.

«Меня точно сослали на окраину?»

Как бы оно не было, о крещении договорились быстро и назначили его на воскресенье. Перед тем как уйти, Адам поцеловал младенца в лоб, бегло помазал нос, лоб, руки и ноги новорожденного миром и перекрестил, мысленно пожелав ребёнку удачи и дожить до конца недели.

— Отче, только выберете имя получше. — Попросила новоиспеченная мать.

Она едва нашла в себе силы привстать на кровати. Голос её был хрипл, глаза судорожно блестели, а постельное белье… Тоже чистое. Присмотревшись, Лоуренс понял — то, что он сначала посчитал родильным потом, оказалось обычной водой. Молодую мать помыли, хотя та не походила на ту, кто должен вот-вот умереть. Странно.

Адам задрал голову. Как Лоуренс подозревал ранее, даже в обычных домах красовались атрибуты относительно далёкого прошлого. Пучок сушеных трав и несколько окропленных кровью деревяшек свисали вниз, напоминая собой детскую игрушку.

«Они это даже не спрятали! Совсем тут страх потеряли!» — Адам закашлялся. Увиденного уже хватало для того, чтобы сжечь и женщину, и мужчину, и ребёнка. Но другая, еретическая сторона, осталась в восторге. Амулет был изготовлен давно, но силы его всё ещё хватало для защиты будущих поколений. Хорошее наследство.

— Отче, ты это… Постарайся. — Молодой отец занервничал, заметив слишком пристальный взгляд гостя. Дрожащими руками мужчина всучил в руки Адама несколько монет. — Выбери хорошее имя. Мы тебя не обидим.

— Угу.

Неохотно Адам принял деньги, перекрестился и пожелал милости Всевышнего для этой семьи. Когда дверь закрылась за его спиной, на горизонте загорелась первая звезда. Адам выдохнул, но домой не поспешил. Вместо этого он прильнул к стене и подвинулся к окну. Спустя несколько минут к привычным голосам молодых родителей примешался ещё один голос. Сердце бешено забилось.

Затаив дыхание, Адам прильнул к окну. Фигура Нели высилась посреди комнаты. Кровяные пятна алыми цветами украшали бледно-серую рубаху и поблескивали на черной юбке. На расстоянии лицо Нели практически не читалось, но жесты и повадки выдавали усталость. По-хорошему ей стоило присесть, но Неля продолжала стоять на ногах. Её губы и губы мужчины шевелились. Неля дёрнулась вперёд, что-то отчаянно стараясь донести, но глава дома не стал её слушать. Он сунул в её руки деньги, но не трепетом и страхом, как ранее он сунул их Адаму, а резко и немного брезгливо.

Всё внутри закипело, когда тот же отец слабо толкнул Нелю в сторону, ясно намекая, что той пора уходить. Неля в последний раз всплеснула руками, а после развернулась и пошла. Дверь хлопнула, а Адам изо всех сил вжался в деревянную стену. На крыльце Неля раздражённо бросила:

— Всё равно этого будет мало. Ей нужно восстанавливаться хотя бы неделю, иначе кровь…

— А вот здесь мы разберемся и без тебя. Давай, уходи быстрее! Не хватало, чтобы церковник тебя у нас увидел!