Мужчина снова подтолкнул Нелю и та, обречённо вздохнув, покорно сошла с крыльца. Дверь хлопнула снова, теперь окончательно отделяя улицу от домашнего пространства.

— Вот же кретин… Зато простыни сменил. Хоть что-то хорошее. — Казалось, ещё немного, и Неля заплачет. Адам с трудом сдержал себя, чтобы подойти к ней со спины и обнять, показывая поддержку. Тем не мене, плакать Неля не стала. Она сжала руки в кулаки и задрала голову вверх, уставившись прямо в небо. — Что ж, ладно. Боже, я своё дело сделала. А теперь помоги им ты.

Это даже не было молитвой, но прозвучало так искренне и проникновенно, что Адам был уверен — Всевышний просто не сможет проигнорировать эту просьбу. Неля быстро перекрестилась и поспешила пойти в сторону своего дома. Несколько секунд Адам думал — пройти за ней или заняться своими делами. С трудом выбор упал на второй вариант, но перед этим Адам запустил руку в наплечную сумку. Пальцы пробежались по корешку молитвенника, прежде чем натолкнуться на маленькую жестяную коробочку. Недолго думая, Адам открыл её и вынул одну из игл.

Оберег в доме был хорош, но вот за его пределами люди становились беззащитными. Даже их нательные золотые крестики не способны защитить от всего. Не без злорадства, Адам вогнал иглу между брёвнами и четко, как его когда-то учила тётка, произнёс проклятие, нацеленное точно на главу семейства. Ничего страшного. Просто целая дюжина неприятностей, способная испортить жизнь.

После этого Адам вернулся домой и в мрачных чувствах засел за многострадальную летопись. Полученные монетки, задаток грядущего крещения, удобно разместились на окне, вроде бы подзывая богатство. Адам не совсем понимал принцип действия этого ритуала, но осквернять эти деньги было не жаль.

Вообще работать не хотелось. Адам чувствовал себя уставшим, но опыт подсказал — если он не впишет рождение ребенка сейчас, он напрочь забудет об этом потом. Поэтому и пришлось наваливаться на старую, мерзкую книгу с чернилами и пером. Имя родившемуся мальчику было выбрано не по календарю и наугад. Что здесь, что в городе — церемония вписывания была одной и той же. Имя, факт рождения, имена родителей и, собственно, всё. При желании – год, месяц, день. Но с этим Адам спешить не стал.

Адам криво усмехнулся. Местная летопись просто поражала своей унылостью. Рождение, смерть, смерть, рождение, свадьба, рождение… Даже ничего не сгорело! Адам перевернул страницу назад и замер. Вверху страницы красовалась краткая сводка: «На третьем месяце осени Остер умер. Неля осталась вдовой». Над этой же строчкой виднелась другая надпись: «На третьем месяце осени Остер взял Нелю, дочь кузнеца, в жены».

Во рту всё пересохло. На той же странице, но немного ниже, была ещё одна заметка, сообщающая, что за неимением иных родственников все имущество Остера перешло к Неле, дочери кузнеца из другого поселения. Сдержать кривой улыбки Адам не мог. Глаза его снова вернулись к записям о заключённом браке и факте смерти жениха. Между этими событиями прошёл день. Лоуренс попытался вскрыть мутную каплю воска, чтобы узнать возраст усопшего, но быстро оставил эту затею. Бумага начала рваться. Тогда Адам начал отматывать летопись назад, чтобы найти запись о рождении мужчины, но ничего не вышло. Данных о Неле, кроме свадьбы и вступления в наследство, тоже не оказалось. Адам пролистал пятнадцать страниц, полных рождения и смертей, но никаких пометок об Остере не обнаружил.

Лоуренс подавился воздухом. Он, конечно, хотел узнать причину общей отчуждённости от Нели, но кто мог подумать, что ответ найдется сам собой?! Адам быстро перекрестился, поблагодарил всех кого можно и быстро вскочил с места.

Сердце трепетало от осознания того факта, что Неля — вдова. И раньше было понятно, что она живёт одна, но теперь Адам убедился — технически путь к ней открыт. Можно не бояться гнева неожиданно вернувшегося жениха-военного или мужа-охотника, которого все прозвали мертвым. Тем не менее, некоторые сомнения не уходили. Адам снова посмотрел на записи, после чего метнул взгляд в сторону кладбища за окном. Стояла ночная темнота, но любопытство так сильно терзало Лоуренса, что тот не сдержался, схватил керосиновую лампу и вскочил прочь.

Кладбища, обители смерти, пугали Адама и в дневное время. Ночью этот страх вышел на новый, совершенно особенный уровень. Сердце бешено стучало, а мозг то и дело ожидал, когда среди могильной тишины зазвенит женский голос очередной замученной ведьмы.

Адам ощупал крестик на груди и ускорил шаг.

— Чтобы ты не услышал, только не оборачивайся… — Слова тётки сами вылетели из горла. — Кто бы тебя ни позвал, сделай вид, что ты ничего не слышишь.

Самовнушение работало плохо. Колени дрожали, а душа замирала от предвкушения наказания за все совершенные злодеяния. Луна на небе висела полная и похожая на диск. Её белый, мертвенный свет щедро лился на щербатые могильные камни и полуразрушенные кресты. За кладбищем никто не ухаживал. Сорная трава покрывала холмы захоронений и Адам подумал — убирать тут его задача или местных? Пару раз, сам того не желая, Адам прошёл по могилам.

Жёлтое, живое пламя контрастировало с густой, чернильной тьмой. Даже звёзды укрылись рваным одеялом из облаков, отчего лишь лунный лик смотрел на землю сквозь дыру. В такие ночи отец говорил, что дырка в облаках — это окно, а горящая луна — фонарь Всевышнего. Этот фонарь является ориентиром для всех опоздавших ангелов и душ праведников, которые застряли на земле. Сейчас же Адам думал, что луна – это слепой глаз мирового чудовища, которое пряталось под многими лицами и верами. Сейчас этот глаз всецело концентрировался на Лоуренсе и том, что он задумал.