Некоторое время староста простоял, а после неуверенно занёс ногу.

«Хуже не будет. Посидим, попьём и он перевернёт чертов веник»

– Ай!

Адам зевнул и лениво посмотрел на чайник, где со вчерашнего дня кисла заварка. Вкус уже будет не тот, но разве знал этот неотесанный лысый дурак вкус настоящего, хорошего чая? Едва ли.

"Нужно только залить кипятка и улыбаться пошире"

– Ай! Эй, отче, а что с порогом?

Вопрос Адама удивил.

– Что с ним не так?

Староста нервно засмеялся и снова занёс ногу. В тот же момент, когда носок старых туфель был готов пересечь невидимую границу, что-то произошло. Адам не видел, что именно случилось, но результатом оказались две ноги, стоящие вместе за пределами скромного жилища.

– Это какие-то дьявольские проказы?
– Староста опять попытался войти, но в тот же миг эта попытка пресеклась невидимой силой.
– Отче, это не смешно! Что происходит?

Догадка в голове созрела быстро. Адам ясно почувствовал, как рубашка липнет к его телу со спины. Капли холодного пота медленно стекли по вискам.

– Я... Я не знаю.

Но Адам знал. И это знание его совершенно не радовало. Шутка тётушки всегда состояла в том, чтобы заманить ничего не подозревающих гостей и не выпустить их на волю, но главным условием трюка служил правильно стоящий веник. Он, как невидимая дверь, защищал домашнее пространство от чужого колдуна и, в теории, спасал хозяйство от его дурного влияния.

Адам сглотнул. На толстой, похожей на окорок, шее старосты болтался крестик. Обычный, золотой, наверняка благословенный.

«Да быть того не может!»

Адам нервно сглотнул. Пришедшая в голову догадка звучала безумно. Староста, тем временем, снова попытался войти. Обычное недоумение очень быстро сменила паника и раздражение.

– Отче, клянусь, это не смешно! Что это за чертовщина?

– Не знаю.

Адам сам подскочил к порогу, протянул за него руки и схватил старосту за грудки. Все мышцы в теле напряглись, а пальцы мертвой хваткой ухватились за ворот праздничной рубахи. Адам потянул мужчину на себя.

Выбеленный лён затрещал, равновесие исчезло, и Адам рухнул на пол, держа в пальцах куски воротника. Староста шокировано раскрыл рот. Он не мог найти слов, чтобы описать свою редакцию. Но это было и не нужно. Адам сам всё понял.

– Вот же бесовщина!

Староста испуганно попятился, все ещё тараща глаза на порог. Адам молча наблюдал. Золотой крестик продолжил болтаться на старческой шее, напоминая маятник гипнотизёра. Стук сердца глухо отбивался в голове.

Тук-тук-тук.

– Бесовщина...
– Повторил староста, шипякак змей.
– Отче, чтобы ты не делал, прекрати!

– Но я сам не понимаю, что это такое!

Тон голоса подпрыгнул до плаксивого. Адам попытался переступить порог, прекрасно зная, что его попытки ничем не будут отличаться от того, что произошло с гостем. Невидимая стенка ожидаемо не дала пересечь невидимую черту, а внутреннее жжение усилилось.

На какое-то время глаза Адама и глаза старосты встретились. Мучительная, почти убийственная тишина висела почти две минуты. Всё это время Адам ждал чужого откровения.

«Или озарения. Все зависит от того, как быстро он поймет»

Староста перекрестился, отступил на несколько шагов назад.

– Ты это... Отче, не бойся. Я сейчас помощь приведу.

И не было понятно, понял ли мужчина или нет. Адам не успел ничего сказать, как староста бросился прочь, безжалостно протоптавшись по сумке Нели. Адам со смесью страха и тревоги наблюдал за тем, как исчезает сверкающая лысина.

«Будто звезда ускользает из рук»

Лёгкие тут же сдавило.

Колдун! Староста-колдун!

Адам не знал, стоило ли ему плакать, смеяться или делать это все сразу. Он мог ворожить, даже не подозревая себя в наличии дара или сколько-нибудь крохотных умений. Грань между колдуном и простым человеком была тонка, размыта и слабо понятна Адаму.

Так как определить, где начиналось колдовство намеренное, а где прорастали случайные, дикие чары?

Адам глубоко задышал.