Гнев Нели перетёк в недоумение. Адам сильнее зажал крестик между пальцами. Наружу просился облегчённый вдох. Быть может, они сегодня даже не подерутся. Это радовало, ведь Неля была не только девушкой, но ещё действительно могла прибить кулак промеж глаз так, что те навсегда съедутся в кучу. Мелко, но приятно задрожали колени.

«Эти бы кулаки, да в правильное русло»

– Обычные соседи. Чего ты вообще к людям цепляешься, Отче?

– К людям? – Приятные грёзы подняли настроение. Адам усмехнулся, качая головой. – Где ты людей нашла, краса моя? Это ведь натуральные упыри. Причём все!

Воцарилась тишина. От нервов потянуло есть. Адам бегло взглянул на свои пальцы, делая подсчёт. Если память не врала, то Светлая Неделя всё ещё шла. По заветам святых книг стоило избегать мяса, яиц, муки и масла. Недолго думая, Адам подошёл к слову и вынул оттуда два пирожка с мясом. Тесто успело стать твёрже, но Лоуренс был уверен в крепости своих зубов. Кроме того, пирожковая начинка становилась куда вкуснее при дневной выдержки.

Грубое тесто зацарапало нёбо, но мысленно Адам воссиял. Теперь мясо стало немного кислым, с лёгким намёком на горечь. Луковый сок приятно дополнял вкус, но вот чёрного перца Лоуренс добавил бы чуточку больше.

В некотором роде это могло считаться даже успешной встречей. Ел Адам, ела Неля. Тётушка говорила, что ничего не сближает так сильно, как совместная трапеза. Поэтому она никогда в жизни не ела с отцом Адама в одном помещении.

Лоуренс смотрел в окно, меланхолично жуя пирожок. Кожей он чувствовал короткие, быстрые взгляды Нели. Та пыталась его «считать», что льстило. Кем бы она не считала засланного инквизитора, Адаму было приятно чувствовать её внимание.

– Не все люди упыри. – Адам услышал сёрбанье. Неля поднесла чашу к губам и быстро выпила коричное молоко. – Здесь много хороших, достойных людей.

Хотелось услышать скромное: «ты, например», но Адам ясно понимал – некоторые мечты обречены оставаться лишь мечтами. Мрачную мысль перебила надежда, что такое незавидное положение не навсегда.

– Ну да. Достойные люди, краса моя, они ведь такие: сбиваются в кучку, травят кого-то по подозрению в колдовстве, пока сами, дома, тёмными вечерами, приносят кровавые жертвы во благо тьмы.

Ничего в ответ не последовало, поэтому Адам прекратил рассматривать старые, сельские могилы и повернул голову в сторону кровати. Неля озадаченно смотрела куда-то в согнутые колени, нахмурив рыживатые брови.

Ничего не поняла.

– Они колдуны, краса моя. Не знаю, первоклассные чернокнижники или кто попроще, но факт на лицо. Ты единственная овца среди волков.

Разъяснение встретил хриплый, короткий смех. На мгновение Адам даже забоялся, что Неля снова подавилась корицей. Она дышала как побитая птица, изредка выдавливая «ха-ха» и «ха-а-а-ах», но на этом всё и заканчивалось. Неля облизнула губы, но над массивным, но ровным носом всё равно остались белые усы.

– Ты отвратительный врун. И паршивый шутник, между прочим. И… - Тут-то она и поняла, что жует он пирожок. – И Отче из тебя так себе!

– Всевышнему плевать, что ты ешь. – Адам снова посмотрел на кресты, чтобы задушить внутри пухнущий смех. Странное наблюдение, но некоторым женщинам усы шли. И даже больше, чем мужчинам.
– Главное, чтобы это не было плотью ближнего твоего.

– Вообще-то…

– Да-да, «плоть нуждается в смирении, оттого не вкушай ты мяса, не ешь рыбу в те дни, когда славится Имя Моё», но краса, эти правила появились давным-давно, когда каждая зима была похожа на маленькую смерть. – Адам с упоением дернул языком кусочек мяса, застрявший в верхних зубах. Или это был лук? – В первую очередь – это контроль за пропитанием. Воздержавшись от вяленого мяса летом, ты больше скушаешь его зимой.

Лицо Нели побледнело. Круглые щёки будто бы стали острее, а от бровей и до самых глаз протянулась тень. Адам не сумел сдержать смешка. Зрелище выдалось забавным, особенно с усами. Пришлось напомнить себе, что у них за отношения, чтобы не встать и не стереть молоко пальцем.

– В тебя попадёт молния. – Севшим, глухим голосом сообщила Неля. – Богохульник.

– Вообще-то ученик семинарии. – Поправил Адам, проглотив пирожок. – С двенадцати лет меня отправляли в библиотеку Ордена, а в пятнадцать я слепил трактат о причинно-следственных связях и воле Всевышнего.

Едва он это сказал, как поясницу ужалило холодное понимание – это было давно. Мелькнуло воспоминание: искренняя отцовская похвала и приказ, чтобы трактат снесли в закрытую секцию инквизиции. Тогда Адам был счастлив настолько, что не обратил внимания на непонятный комментарий о провокационности содержимого. Было приятно только от вести, что весь проделанный труд сохранят, а не пустят на растопку печей в столовых.

– Я тебе не верю.

Адам снова повернул к ней голову. Неля выглядела и раздражённой, и уязвлённой, но не сильно агрессивной.