«Она меня сегодня не побьёт»

– Я бы показал своё табель, но, краса моя, он остался в столице. Интересно, не пустила ли моя матушка на розжиг камина?

Последнюю фразу пробормотал быстро, не рассчитывая на понимание, но Неля всё услышала и подвинулась чуть ближе.

– Зачем твоей матушке его сжигать?

– Ах. Я сказал «матушка»? Прошу прощения. Мачеха.

Лицо Нели дрогнуло, губы сжались. Могло показаться, что именно она сказала что-то обидное. Адам просиял.

– Моя настоящая матушка умерла почти сразу после моего рождения. Меня воспитывал отец и ворох тётушек. Мне было около трёх, когда отец женился.

– Некрасиво вышло… - Неля вцепилась в край одеяла.
– Очень.

– Потом, когда в дом вошла новая «матушка», отцовское вмешательство в моё воспитание стало минимальным.

Лицо Нели оказалось бесценным. Адам и не догадывался, что она способна смотреть так грустно, так трогательно, так проникновенно.

Чтобы не упустить момент, Лоуренс полез глубже в воспоминания. Что ещё можно было сказать такого плохого о своём прошлом, чтобы девушка тебя несомненно пожалела? Адам напрягся. В голове явственно всплыло лицо мачехи. Бледная кожа, тонкие губы, пустой взгляд. Она всегда смотрела не на Адама, будто немного сквозь.

Ничего плохого, кроме рождения Авеля, эта женщина не сделала. Точнее, сам факт рождения Адама никак не смущал. Он не испытывал ревности к родителю. Проблемы начались в тот момент, когда стало очевидно отсутствие нормального воспитания.

Адам облизнул пересохшие губы.

– На самом деле всё не так уж и плохо, краса моя. Какое-то время назад я был даже не самым пропащим ребёнком! – Адам оглянулся. Дом прошлого Отче казался жалкой лачугой даже на фоне общих казарм. То, что удалось прихватить из родного дома, казалось смешным и нелепым. И дело вовсе не в том, что место всё ещё помнило прошлого хозяина. Просто кто-то сверху сказал, что фарфор будет смотреться убого на грубо сколоченном столе из сосны. – А потом папочка увидел, как я проявляю милосердие…

Жалел ли он об этом? До этого момента Адам не задумывался. Печаль внутри всё же была, но она казалась смутной и абстрактной. Не помни Адам последних событий, он бы решил, что грустит из-за какой-то мелочи.

– И что ты сделал?

Губы сами растянулись в улыбку. Какое-то время Адам смотрел на Нелю и гадал, как же та поступит. Воскликнет, называв его убийцей? Замолчит, совсем вжавшись в стену? Убежит с криком?

– Ты не хочешь этого знать, краса моя, а я не хочу вспоминать об этом.

Лицо Нели напряглось, но это были все изменения. Какое-то время они молчали. Адам медленно доедал пирог, а Неля продолжала сидеть на кровати, смотря перед собой. Эту идиллию не хотелось рушить, но Адам ясно помнил с чего всё начиналось.

– Тебя действительно окружают упыри.

– И самый главный говорит мне это. – Прорычала Неля, резко вставая с кровати.- Всё. Хватит. Я домой.

– Ну… Удерживать тебя силой неправильно. – Адам облизнул губы и подошёл к напряженной Неле. Та вздрогнула, когда его ладонь прошлась прямо у неё под носом. Очаровательные усы исчезли. – Я провожу тебя до дома.

– Обойдусь.

Неля попыталась отойти, но позади неё была лишь кровать. Адам попытался миролюбиво улыбнуться, но чужое сердце не смягчилось.

– Я всё равно так просто от тебя не отстану, краса моя. Легче просто согласиться. – Не дожидаясь её ответа, Адам схватил Нелю под локоть и улыбнулся. – Обещаю показать тебе каждый подклад, каждый еретический символ на участке твоих любимых соседей. Ну же, расслабься. Обещаю, я тебя не разочарую.

Она успела пожалеть, что не осталась в кровати.

Адам шёл быстро, а его руки так крепко обвивали запястье Нели, что та чувствовала себя козой на верёвке. Слабость в теле никуда не исчезла, и догонять Адама было тяжело. Протоптанные дороги о коварно прятались, то выскакивали, из-за чего шаг был неровным. Неля боялась упасть.

– На самом деле колдовство может быть наукой. – Адам говорил это негромко, но Неля прекрасно слышала каждое слово. – У него есть своя логика, но мы не можем её изучить из-за позиции Божьего Дома.