Ну, кроме одного.

Того самого, что я не должна добавлять в список, потому что его выполнение не принесет пользы никому, в том числе и мне.

Но я не смогла удержаться.

№ 13. Сказать Хью Рейнольдсу, что я его люблю.

Не как друга. А той самой любовью, о которой пишут стихи. Настоящей.

Потому что, когда его нет рядом, я скучаю.

Когда мы оба в баре Рейнольдса, но он в своем кабинете внизу, а я наверху, мне его не хватает.

А мысль о том, что мне придется его оставить, заставляет меня задыхаться.

Я записала это и убрала блокнот обратно в тумбочку. Я не собиралась ничего с этим делать. Черт, он бы, наверное, пришел в ужас. Мы скрывали наши отношения, потому что для него было важнее мнение моего брата, чем то, что происходит между нами.

И это был отличный повод держать себя в руках и просто наслаждаться моментом, пока он длится, потому что все это — просто веселье.

Влюбляться в него — это то, чего он так боялся, верно? Он не хотел этого, а я настояла. Я знала, что ему нравится проводить со мной лето — он всегда звал меня с собой, писал, звонил, когда я выходила из ресторана по делам. Но, может, я просто надумываю?

Хью — моя первая любовь. Первый мужчина, с которым я спала. Может, я путаю секс с любовью? Это ведь не одно и то же.

Хью наслаждался нашей близостью. И да, он любил меня, как друга. Но это не то, как люблю его я.

Я отмахнулась от этих мыслей. Просто последнее время я слишком много думала. Время поджимало, и из-за этого все чувства вылезали наружу.

Я схватила ключи и вышла к машине.

Хью уже был в ресторане с утра, а у меня была встреча с его матерью. Потом я собиралась поехать забрать отца из реабилитационного центра. Он прошел шестинедельный курс стационарного лечения и казался совсем другим человеком.

Сегодня для него важный день. Он возвращался домой.

Он продолжит посещать собрания и следовать программе, но теперь уже дома.

Я припарковалась у офиса Аланы и заглянула в соседнее кафе Cup of Cove, чтобы взять нам с ней по холодному чаю и пирожному — так я делала перед каждой встречей с ней. Это было меньшее, что я могла для нее сделать, учитывая, что она настаивала, чтобы я продолжала к ней ходить, пока нахожусь в городе. Не говоря уже о бесконечных воскресных ужинах, на которые я ходила каждую неделю с тех пор, как вернулась в Коттонвуд.

— Ах… Спасибо! Я как раз с утра мечтала о сконе, и ты как будто прочитала мои мысли, — сказала Алана, беря у меня стакан и белый бумажный пакет.

Я села в кресло напротив нее и поставила свой чай и скон на маленький столик рядом.

— Конечно. Спасибо, что всегда находишь для меня время.

— Дорогая, для тебя я всегда найду время, — тепло улыбнулась она и открыла блокнот. — Беседы с тобой для меня настоящее удовольствие. Ты так открыта, не боишься разбираться в своих чувствах. Ты — мечта любого терапевта.

Она рассмеялась, и я тоже улыбнулась.

Мы говорили обо всем, кроме моих чувств к ее сыну.

Она знала, что я с кем-то встречаюсь, но сказала, что ей не нужно знать, с кем.

Я просто сказала, что счастлива. Что нам весело.

Но в основном мы говорили о моем отце, о брате и о том напряжении, которое всегда между ними висело.

— Это было невероятно — провести с тобой столько времени, — сказала я.

Она улыбнулась, долго смотрела на меня и кивнула.

— Сегодня важный день. Но сначала я хочу поговорить о прошедших выходных. Трэвис был на заключительном семейном занятии, верно?

Мы с Аланой виделись в воскресенье за ужином, но она никогда не обсуждала за пределами кабинета то, что мы говорили на сессиях. Она дала мне понять, что я могу позвонить ей в любое время дня и ночи, если мне нужно поговорить, но никогда не поставит меня в неловкое положение, задавая вопросы вне наших встреч.

— Да, это было просто невероятно, — выдохнула я, сцепляя пальцы. — Мой отец рассказал, как его грызло чувство вины из-за аварии, в которой погибла мама. Как он годами пытался заглушить эту боль любыми способами. А Трэвис… он не взорвался. Он просто слушал.

— Вау. Это уже прогресс. Он сказал отцу, что чувствует? О том гневе, который копил в себе?

— Да. И это было тяжело. Вспомнить то время, когда нас разлучили на несколько недель. Гнев, который он испытывал, потому что ему пришлось слишком быстро повзрослеть. Как он взял на себя роль отца для меня, и как мой настоящий отец позволил этому случиться.

Я смахнула одинокую слезу, скатившуюся по щеке. Этим летом я поняла, что невозможно похоронить в себе то, о чем не хочешь думать. И хотя разбираться с этим больно, это необходимо. Это единственный способ двигаться дальше.