Кто вообще мог сказать, способен ли я быть тем мужчиной, которого она заслуживает? Никогда раньше у меня не получалось, с чего бы мне думать, что получится теперь?

Сегодня утром я поехал с Лайлой навестить её отца и был удивлён, когда она попросила меня зайти с ней. Он держался уже тридцать дней — месяц в программе, и Лайла гордилась им. Я пошёл с ней, чтобы поддержать, но не собирался участвовать в семейной терапии. Меня воспитал психотерапевт, так что я не был совсем уж неосведомлённым в том, как проходят такие сеансы. Но, чёрт возьми, это было тяжело. И я рад, что пошёл с ней.

А теперь мы сидели в моей ванне, погружённые в горячую воду. Потому что теперь я так жил — принимал ванну с Лайлой почти каждый день. И мне, мать его, это нравилось. Она молчала с тех пор, как мы вернулись домой.

— Ты в порядке?

— Да. Это было… тяжело, да? Прости, что втянула тебя в это. Я не думала, что он так раскроется, — её голос был тихим и уставшим.

— Я не против. Но, думаю, тебе нужно время, чтобы всё переварить. — Я обнимал её, положив руки на её живот. Она медленно водила пальцами по моему предплечью.

— Я не знала, что он винит себя в смерти мамы, Медведь. Это тяжкий груз, знаешь? — прошептала она.

Тэйт Джеймс признался, что в ночь аварии они с женой поссорились, потому что он напился. Им нужны были продукты, чтобы она могла приготовить ужин для детей, но он был слишком пьян, чтобы пойти. Тогда она, в сердцах накричав на него, отправилась в магазин одна. И оказалась не в то время и не в том месте — подросток проскочил на красный и врезался в неё, когда она поворачивала к супермаркету.

Тэйт разрыдался, вспоминая ту ночь. Я сидел рядом с Лайлой, держал её за руку. Он рассказал, как после этого погрузился в темноту, как начал пить ещё больше. А потом упал с лестницы на работе, повредил спину, и это стало началом его зависимости от обезболивающих и алкоголя, потянувшей за собой разрушение его жизни.

— Он никогда раньше тебе этого не говорил? — спросил я. Её голова легла в изгиб моей шеи, как всегда. Будто она была создана для меня — её мягкие линии так легко находили место среди моих острых углов.

— Нет. Мы никогда не говорили об аварии мамы. И я знаю, это не исправляет всех ошибок, что он совершил, но хотя бы объясняет, как и почему он потерял себя.

— Да. И, возможно, разговор об этом поможет ему исцелиться.

— Он выглядит лучше, правда? — спросила она.

— Да, — ответил я честно. На его щеках снова появился румянец, и он наконец-то набрал немного столь необходимого веса.

— Думаю, что бы ни случилось с моим отцом, это было правильное решение. Я не наивная, как считает Трэвис. Я знаю, что процент успеха в таких программах не зашкаливает. Но если не делать ничего, шансов на выздоровление вообще нет. Думаю, это стоило попробовать, и впервые в жизни он открылся, так что это уже прогресс.

— Да, — сказал я, переворачивая ладони и сплетая пальцы с её. — У тебя чертовски доброе сердце, Снежка.

— Говорит человек, который отвёз меня туда и всю эту тяжёлую встречу держал меня за руку. Человек, который тайно купил мою машину, чтобы оплатить депозит за программу моего отца. Человек, который относится к своим сотрудникам, как к золоту, и отказывается от собственных мечт, чтобы заботиться о своей семье.

— Ты же не хочешь, чтобы у меня выросло самомнение, да? — усмехнулся я, но её слова задели меня.

Мне нравилось, что она знала меня лучше, чем большинство людей. Я не был тем, кто привык делиться многим. Я был парнем, с которым весело, я любил хорошо проводить время, но чувства всегда держал при себе.

— Думаю, у тебя и так немаленькое эго, так что риска нет, — рассмеялась она, и я прикусил её ухо.

— Это верно. Так что, завтра мы весь день на ярмарке. Ты готова?

— Конечно. Я с нетерпением жду. Боже, раньше я почти не могла уснуть накануне ярмарки в Коттонвуд-Коув. К тому же будет весело познакомиться с детьми из команды по кроссу и поговорить с ними. И, между прочим, я в графике, хотя слышала, что мой босс — тот ещё мягкотелый, когда дело касается некоторых его сотрудников.

Я наклонился и провёл языком по её шее, заставив её вздрогнуть.

— Да? И про каких именно сотрудников идёт речь? Потому что я знаю одну, к которой он особенно неравнодушен.

Она рассмеялась, откинула голову назад, приоткрыв губы, и прижалась ко мне, провоцируя ещё сильнее.

— Ты когда-нибудь делал это в ванне?

— Ну, учитывая, что ты первая женщина, с которой я принимаю ванну, то нет. К тому же тут особо не развернёшься, — я скользнул руками вверх по её животу, накрывая её идеальные груди. — И у нас нет презерватива.