Он открыл её сумку.

– Надень эти бусы, я чую в них силу. И прикрепи кости и перо к волосам. Мы пойдём и поучимся направлять лучи. А с сапогами… сейчас соображу. Нужна какая-то подложка…

…После привычной скирлиновой одежды ткань, пусть и стянутая верёвочками, болталась на Джейн мешком – она чувствовала тёплый туннельный сквозняк по коже. Жара снаружи, похоже, не ослабевала.

– Давно не видел таких долгих нергетов, - пробормотал Хассинельг, останавливаясь в пустом изгибе коридора и вскидывая посох. «Ага, правильно, - защитное поле – штука нужная,» - Джейн дёрнула углом рта. Хассек вычертил на стене световой крест.

– Попробуй-ка бить в выбранный участок. Вот сюда, например, в верхний правый угол. Тепло веди на правую руку… всё тепло!

Луч из правой руки ударил в стену, из левой – в пол. Хассек и хвостом не повёл.

– Давай ещё раз. Времени у нас много. Пить не хочешь?..

…Тепло подчинялось ей неожиданно легко – стоило на нём сосредоточиться, и оно текло по костям на ладонь. Целиться было не сложнее, чем тыкать палкой, - она всего пару раз утолила жажду из костяной фляжки, прежде чем каждый из крестов, высвеченных на стене Хассеком, был поражён. Ещё луч – и в животе заурчало. Хассек усмехнулся.

– Пойдём-ка есть! Надеюсь, Калиг про тебя не забыл.

…Калиг не забыл. Он сидел тут же, в комнате Хассинельга, по-прежнему в тёмных очках, опираясь двумя лапищами на посох и глядя в пол. Из дырок в столе торчали накрытые чашки и кувшин.

– Всё возишься? – Калиг качнул посохом в сторону Джейн. – Ну-ну. Чтоб завтра же отвёл в «Элидген»!

– Чего злой? – спокойно спросил Хассинельг, заглядывая в сосуды. Калиг глухо зарычал.

– Навкет на Равнине, под ливнем металла – и никакого знака! А тут ещё ты с тлакантским отродьем…

Он резко встал и вышел. Джейн видела языки пламени на его спине. «Вот это называется – накалился докрасна!» - она даже не обиделась на «тлакантское отродье», так ошалела от увиденного.

– У него огонь – как лучи у тебя, да?

Хассинельг думал о другом и вряд ли её расслышал.

– И верно, давно не видно Навкета. В «Элидген» он ушёл ещё в день Воздуха. И с тех пор – ни сюда, ни в Сердце Пламени. Знаки посылает, вроде ни в какую беду не попал, но… раньше он так не задерживался… Ну да ладно, это наши дела. Поела? Ещё будешь?

– День Воздуха давно был? – спросила Джейн. Почему-то ей стало не по себе от его рассказа.

Хассинельг полсекунды озадаченно на неё смотрел, потом щёлкнул хвостовой клешнёй.

– Девять дней назад. Ты ешь и слушай, я тебе расскажу про дни…

Он заглянул в пустую чашку, плеснул туда отвара курруи и вычертил в воздухе две светящиеся дуги. Дуги образовывали незамкнутый круг; из каждой торчали семь разноцветных клиньев – остриями навстречу такому же на противоположной дуге. Джейн сплюнула на ладонь чей-то раскушенный панцирь – не заметила в вязкой багровой массе очередного «супа» - и навострила уши. «Местный календарь… и, кажется, космогония? Если мне тут жить, надо как-то запихать это в мозг. Итак, четырнадцать стихий… почему четырнадцать?!»

…То, что жило в выгребной яме, перерабатывало и объедки, даже панцири. Хассек сказал, что обычно их раскалывают и стряхивают, а пузырь прожевать не проблема, - это Калиг призадумался за готовкой и пропустил десяток, не почистив. Посуду тут мыли той же чёрной «грязью» - Джейн решила называть это «абразивом». Чтобы промыть конус, войлок с абразивом наматывали на кость – здесь, похоже, много чего делали из костей разной формы… анатомию этих животных девушка, хоть и шла когда-то на биолога, не могла себе даже представить.

Помочь с посудой она вызвалась сама, из любопытства, - может, удастся увидеть местную бытовую технику или хотя бы водопровод? Водопровод был – Хассинельг привёл Джейн к огороженной бортиком скважине; над ней в потолке виднелось углубление, на его дне что-то блестело, сбоку свисал шнурок с камешком-подвесом. Хассек дёрнул за него, и он закачался, как маятник. Водяной столб, выросший из скважины, разрезало на куски, и вода по трубе, вмурованной в потолок (или, скорее, вылепленной прямо из камня потолка – наружу ничего инородного не торчало), потекла – точнее, «посыпалась» - в ведро. Падала она порциями – где-то по пол-литра, и Хассек держал ведро ближе к «крану», чтобы всё не забрызгало.

– Творение мастера-сармата Дим-мина, - с гордостью сказал пограничник, с полным ведром перебираясь в мойку. Она была сбоку от сливного «отсека», - вполне логично, как подумала Джейн, стараясь не вникать в «творение мастера-сармата». Что могло заставить воду тянуться кверху, и что отрезало от неё куски – а это, похоже, было именно так… Джейн всё-таки надеялась, что сарматы посуду моют по-другому.

Чашки выжили. С кувшинами Хассек разбирался сам, и щётка там была длиннее, и войлока на ней – больше. Его вместе с костями пропаривали над «жаровней» - понятия о дезинфекции у местных всё-таки были…