Ее прекрасные глаза ищут мои в лунном свете, и я целую ее.

Она игриво отстраняется от поцелуя и хихикает.

— Я собиралась спросить, кем ты хочешь стать.

— Ты спросила недостаточно быстро.

— Я спрашиваю сейчас.

Я не могу говорить о прошлом. Пока нет, и не с женщиной, которая заставляет меня чувствовать то же, что и тогда.

Прошла целая вечность с тех пор, как я чувствовал себя таким живым. Каждый раз, когда я пытаюсь обуздать ту искру страсти, которая раньше подпитывала меня, я засасываюсь в нее.

— Я расскажу тебе однажды.

— Ладно, — она нервно прикусывает нижнюю губу, и я нахожу это сексуальным.

— А как насчет тебя, Bonita? Я никогда раньше не встречал полиглота. И ни одного, который бы специально хотел работать с детьми.

Я знал переводчиков, но они говорили только на одном или двух языках.

— Это было просто то, чем я увлекалась, когда была маленькой. Все считали меня странной и не могли понять, почему я так одержима языками. Я не могла дождаться, чтобы поступить в колледж.

Я думаю о ее профессоре в колледже, и складка на ее лбу подсказывает, что она, возможно, тоже думает о нем.

Я в ярости на этого придурка за то, что он сделал ее другой женщиной. Она сейчас молода. Четыре года назад ей было двадцать один год. Едва взрослая, и в том возрасте, когда веришь людям и всему, что они тебе говорят.

Я был точно таким же.

Не желая, чтобы она думала о каком-то другом мужчине, кроме меня, я ловлю ее взгляд, вырывая из задумчивости.

— Я снова хочу твою киску, Bonita. Я хочу, чтобы ты оседлала меня. Иди сюда.

Мои грязные слова произвели на нее желаемый эффект.

Она встает и садиться на меня, обхватив своими длинными ногами мою талию. Она скользит вниз по моему члену, и через несколько мгновений она уже скачет на мне, подпрыгивая вверх и вниз, а ее сиськи у меня на лице.

Это должен был быть последний раз, но я снова ее облизал, прежде чем она уснула.

Когда встает солнце, я понимаю, что совсем не спал, и не могу спать рядом с ней, не прикасаясь к ней.

Я решаю встать и одеться. Пора встречать новый день.

Оглядываясь на красавицу в моей постели, я ловлю себя на том, что смотрю на нее и думаю о прошлом.

Прошлое было в моей голове, потому что она напоминает мне девушку, которую я когда-то любил, но не должен был. Присцилла тоже напоминала мне о ней, но с ней все было по-другому. Она была такой же безрассудной, как и я, что должно было быть явным признаком того, что она не та, кем казалась.

Ванесса была невиновна.

Так ее звали, и я все еще чувствую боль от нашего конца. Помогает то, что никто о ней не упоминает. Думаю, они не упоминают, потому что считают, что я, должно быть, давно ее пережил. Прошло тридцать лет, так что, думаю, так и есть. Но свою первую любовь никогда не забываешь. Особенно ту, на которой почти женился.

Люсия совсем на нее не похожа, но ее внутренняя красота имеет неоспоримое сходство.

Я отвожу взгляд, снова хороня прошлое в голове. Я иду в свою комнату, но прежде чем я туда добираюсь, в заднем кармане звонит телефон. Я знаю, что звонок должен быть важным, раз он звонит в такой ранний час.

Когда я тянусь к телефону и вижу, как на экране мигает номер Эрика, я сразу же отвечаю.

— Привет, — говорю я.

— Алехандро, у нас проблема.

У меня сводит живот. — Что случилось?

— Моя система отслеживания была взломана.

Моя кровь закипает. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что у них есть кто-то вроде меня, кто работает с ними. Я на пути к тебе.

— Это называется вирусом Хамелеон, — говорит Эрик. Фьюри хмурит брови, опускаясь в кресло напротив меня. — Он прикреплен к моей системе.

Мне так надоела эта технологическая чушь.

Вздохнув от разочарования, я сажусь на край стола. Мы в моем офисе на другой стороне дома.

— Это какая-то высокотехнологичная фигня, которая встраивается в ваши программы, так что обычное антивирусное ПО не может ее обнаружить, — объясняет он. — Она постоянно меняет кодировку, чтобы продолжать встраиваться, так что вы не узнаете, что что-то не так, пока не станет слишком поздно. Тот, кто ее создал, точно знал, как обойти все, что я настроил.

— Блядь. Я не знаю, что теперь с этим делать, — хриплю я. — Это может означать что угодно.

— Да, это возможно. Мне удалось взорвать его, но это не помешает им сделать что-то еще.