Это то, чего я хочу, но я уверен, что не должен этого иметь, потому что, что бы я ни чувствовал по отношению к ней, я не могу ее иметь. Я не могу ее удержать.

Свет в ее глазах сияет, а затем его поглощает боль. Старая боль.

Старая боль, которая заставляет меня хотеть узнать, от каких плохих вещей она бежала. Еще более шокирующим является мое желание стереть их из ее памяти.

Что с ней случилось?

Я мог бы спросить еще раз, но я знаю, что она мне не скажет. Поэтому я делаю единственное, что я знаю, что могу, и наклоняюсь ближе, чтобы коснуться ее губ своими.

Вот тогда я чувствую соленость на языке и смотрю на ее прекрасное лицо, чтобы увидеть слезу, катящуюся по ее щеке. Слеза, отчетливо выделяющаяся на фоне легких брызг воды, омывающей нас.

— Что с тобой случилось? — задаю я вопрос, и вне моей головы он звучит странно, потому что мы ни о чем не говорили.

Но она прекрасно понимает, что я имею в виду, и качает головой.

Она вытирает щеки, но из ее души скатывается еще одна своенравная слеза. Когда она скользит по ее шелковистой коже, я чувствую себя кем-то другим, когда наклоняюсь и целую ее слезы. Я пробую их на вкус, удивляя ее и себя необычным, совершенно неожиданным жестом. Это как если бы дьявол целовал ангела.

Иногда, правда, именно ангел заманивает дьявола в сети искушения. Так, как эта женщина поступила со мной.

Я пробую ее печаль, и горе, и вину. Я пробую ее и хочу ее снова.

Возбуждение возвращается в ее глаза. Поэтому, когда я подзываю ее к своим губам, она охотно подчиняется. Ее губы снова накрывают мои для сладкого поцелуя. Когда ее руки прижимаются к моей груди, а ее пышное тело тает на моем, я не уверен, понимает ли она, что показывает, что хочет меня.

Мне все равно.

Поцелуй заставляет меня забыться, и все, что я делаю, это чувствую ее.

Вот так мы и ведем себя, пока не взойдет солнце. Единственное, что мы делаем по-другому, это переходим из душа в мою кровать.

Когда встает солнце, я знаю, что это последний раз. Я не должен больше ничего с ней делать, поэтому это должен быть последний раз навсегда.

У меня не только есть приоритеты, но и то, что я с ней, заставляет меня терять фокус, и я не могу себе этого позволить. Сегодня мне нужно быть на улице со своими мужчинами, а это значит, что мне нужно уделить своим приоритетам все свое внимание.

Вчера Боря получил наводку на парней из картеля, и я вернулся к чертежной доске. Дошло до того, что мне нужно быть начеку. Любое отвлечение может стоить мне всей нашей тяжелой работы.

Саммер Ривз не может быть для меня чем-то большим, чем просто женщина, согревающая мою постель. Я думаю, наше желание убежать от реальности, должно быть, поглотило нас обоих.

Может быть, ее больше, чем меня. Ее боль свежа. У меня было время, и наши истории разные. Я не знаю, какая у нее, но я чувствую, что она темнее моей.

Что касается меня, я был связан, чтобы быть завоеванным, и люди, которые зависели от меня, страдали. Даже если это была моя вина, предательство Роберта нет.

Я выпрямляюсь и встаю с кровати, а она переворачивается на бок, спиной ко мне.

Когда я захожу в ванную, я смотрю на свое отражение, когда я захожу внутрь, и замечаю, как оттенок послесвечения осветляет мою кожу. Я почти выгляжу как человек. Как раньше. Жизнь тогда не была идеальной, и я смирился с тем, что она никогда не будет идеальной из-за ситуации с моим отцом, но, по крайней мере, я думал, что у меня есть будущее, которого можно ждать. У такого парня, как я, со всеми этими знаниями и навыками, всегда есть будущее, и у меня была подушка Markov Tech.

Первым ударом, который получило мое будущее, была смерть моего деда, но, по крайней мере, он умер естественной смертью. Следующим ударом была смерть моего отца, и я почти подумал, что моя мать присоединится к нему после ее несчастного случая.

После этого все просто закрутилось, как и концепция моего будущего. Теперь все, что я вижу, это черная дыра небытия, так что мужчина, на которого я смотрю в зеркало, — это всего лишь отражение иллюзии, которая исчезнет, как только новизна бытия с Саммер Ривз пройдет.

Я отвожу взгляд, стираю следы нашего дикого животного траха, хватаю полотенце, чтобы обернуть его вокруг талии. Я вернусь после того, как отправлю ее в ее комнату и приму горячий душ. Мне он нужен, или, может быть, холодный был бы лучше для возбуждения, снова шевелящегося в моем члене.

Я беру еще одно полотенце, на этот раз для Саммер, и смачиваю его теплой водой, чтобы она тоже могла вытереться.

Когда я возвращаюсь в комнату, я вижу, что она готовится надеть одну из моих рубашек. Ее изящные руки неподвижны, когда я вхожу, и она бросает на меня осторожный взгляд.