Шрифт:
Скажи ей, что она убила меня. Пусть думает об этом, пока лежит под своим мужем.
Черт, какой же я мелочный. Моя голова откидывается на подушку.
– Как насчет того, чтобы придерживаться первоначального плана? Нет никаких доказательств существования человека по имени Айзек.
Я пытаюсь сглотнуть, но в горле слишком сухо.
– Я не против.
Мы притворимся, что меня там никогда не было. Что я никогда не обнажал душу перед Эверли Кросс. Я плод ее воображения. Фантазия.
Призрак.
– Ладно, тогда я пойду.
– Он постукивает пальцем по ноутбуку.
– Я оставил тебе много материалов для чтения, если ты захочешь ознакомиться. Но я серьезно: если мы делаем это, ты должен оставаться на связи. Ты не можешь пропасть.
Я пожимаю плечами. Мы оба знаем, какой я бываю, когда замыкаюсь в себе, и я не даю обещаний, в выполнении которых не уверен.
В принципе, я вообще их не даю… кроме одного.
Я убью тебя. Считай это обещанием.
Таннер замолкает, словно читает мои мысли. Как будто он уже знает, что это плохая идея. Но лучше пусть он будет в курсе, и помогает мне, чем тратит свое дыхание, уговаривая меня не вмешиваться.
– Отдыхай.
– Бросив на меня последний предостерегающий взгляд, он протягивает мне бутылку воды с прикроватной тумбочки и направляется к двери.
– Я вернусь позже.
У меня в глазах появляется неприятное ощущение, когда я смотрю ему вслед. Это осознание того, что я был бы сейчас мертв, если бы мой друг не перевернул небо и землю и не отправился в ад, чтобы найти меня. Это заставляет меня остановить его.
– Таннер?
Он замирает в дверях. Поворачивается.
Выдыхая через нос, я опускаю подбородок.
– Спасибо.
В уголках его рта появляется ухмылка.
– Ты бы сделал то же самое для меня.
– Отдав честь, он выходит за дверь.
Да…
Открыв ноутбук, я смотрю на файл, озаглавленный «Спасение упрямой задницы Портера. Снова».
Я бы так и сделал.
ГЛАВА 32
Впалые щеки. Темные круги под измученными, покрасневшими глазами. Бледная кожа, окруженная копной грязных русых волос, которые выглядят так, будто в них попала молния. Губы потрескавшиеся, ногти длинные и ломкие. Мое тело хрупкое и истощенное.
Но я все еще здесь.
Я имею значение.
Я прижимаю обе ладони к щекам и отрабатываю перед зеркалом разные выражений лица. Удивление, радость, гнев, шок. Мой рот все еще знает, как улыбаться, мои глаза все еще могут сиять.
Со мной все будет в порядке.
Когда вода становится теплой, я скидываю халат и впервые за долгое время встаю под струи. Настоящий душ.
Жидкое мыло. Шампунь. Кондиционер.
Боже… кондиционер.
Я хочу утонуть в нем. Я оставляю его на волосах на двадцать минут, пока брею ноги и позволяю аромату чистых цитрусовых и жимолости смыть остатки моего плена. Проходит час, прежде чем я вытираюсь полотенцем и укладываюсь обратно в постель, где запихиваю в рот ложку лимонного желе.
Мгновение спустя в палату входит медсестра с яркой и жизнерадостной улыбкой.
– Доброе утро, миссис Кросс. Как вы себя сегодня чувствуете?
Я проглатываю желе.
– Немного лучше. Обезболивающие действуют, и за ночь температура наконец-то спала.
– Это хорошие новости. Еще какие-нибудь симптомы?
– Только потеря аппетита. Но желе вкусное.
Она кивает.
Вчера вечером мне поставили диагноз - синдром гиперстимуляции яичников, или сокращенно СГЯ. Это когда яичники увеличиваются до опасных размеров - редкое и смертельно опасное осложнение, которое может возникнуть у женщин, принимающих препараты для стимуляции роста яйцеклеток.
Пересадка яйцеклеток чуть не убила меня.
Если бы мой похититель не дал мне дозу антибиотиков, то, скорее всего, этим бы все и закончилось.
Я отставляю пустой стаканчик из-под желе в сторону, пока медсестра проверяет мои показатели и делает записи.
– Думаю, вы пробудете у нас еще день или два. Вы правы, ваша температура пришла в норму. Доктор просто хочет понаблюдать за вами, чтобы не было никаких сюрпризов.
У меня зудят ноги от желания выйти за эту занавеску и никогда не возвращаться, но я натянуто улыбаюсь.