Шрифт:
Оказывается, это не имеет значения, потому что здесь только один человек.
– Да, сэр, их девятнадцать.
– Услышав чей-то голос, я скольжу вдоль стены в коридоре верхнего этажа и заглядываю в открытую комнату.
В небольшом кабинете, освещенном лишь светом компьютера, сидит невысокий, худощавый парень. С первого взгляда не видно никаких признаков оружия, и он слишком поглощен телефонным разговором, чтобы заметить, как я подкрадываюсь к нему сзади.
– Они в зоне ожидания возле доков. Лодка отплывает через два часа.
– Я смотрю через его плечо на экран компьютера и вижу адрес, за которым следует пронумерованный список имен, с указанием пола и возраста.
Я был прав. Это дети.
– Нет, никаких следов вашего парня. Вы уверены, что он выбрался из Джакарты?
Ах, Джакарта. Его парни чуть не добрались до меня там, но…
– Если ты говоришь обо мне, - говорю я возле его уха, - я выбрался из Джакарты.
Его последний вздох - это тихий стон.
Прижав пистолет к его голове, я забираю телефон у него из рук и подношу к губам.
– На пятерых меньше, ублюдок.
Затем я нажимаю на курок и вешаю трубку.
Жар обжигает мне лицо, заставляя отступить на несколько шагов. Сирен пока нет, поэтому я позволяю себе задержаться, чтобы достать телефон и отправить сообщение, оставаясь в тени за пределами мерцающего оранжевого сияния.
Иногда приятно потратить минутку на то, чтобы насладиться военными трофеями.
Господи, я говорю так, будто мне место в одном из исторических романов Эверли.
В голове мелькают пропитанные кровью кудри и безжизненные глаза.
Я качаю головой и напоминаю себе, что это не…
Это была не…
Почему я просто не могу забыть?
Но теперь это чертовски опасная игра, и каждый уничтоженный мною объект поднимает ставки еще выше. Я должен найти этого ублюдка до того, как он сделает свой следующий ход. Потому что сейчас я играю с огнем.
В буквальном смысле.
Он трещит, когда я отправляю информацию контактному лицу из местного агентства, помогающего жертвам торговли людьми. Я уже сообщил полиции местонахождение дока, где ожидает транспортировки последняя «партия» Винсента. Они уже должны быть в пути.
Пламя переползает на крышу как раз в тот момент, когда отдаленный вой сирен подсказывает, что пора двигаться дальше. Я бросаю последний взгляд и плотнее натягиваю капюшон толстовки на голову, оставляя пожар позади.
Пламя ревет все громче, пожирая все на своем пути. С огнем за спиной и воем сирен в воздухе я ухожу, сливаясь с тенью. Пусть они копаются здесь, я уже охочусь за следующим объектом.
Это еще не конец.
Пока не сгорит и он.
ГЛАВА 36
– Мама?
– Я оглядываю небольшое бунгало, упиваясь яркими принтами и эксцентричными безделушками, а под носом у меня витает запах шалфея и благовоний.
– На заднем дворе!
Я опускаю свою спортивную сумку, иду к задней части дома и выхожу во двор через кухонную дверь. Моя мама расположилась в шезлонге на лужайке, попивая чай со льдом.
– Привет. Выглядишь уютно.
– Я улыбаюсь ей, перекидывая волосы через плечо.
Она улыбается в ответ сквозь ярко-красные солнцезащитные очки и поднимает голову к небу.
– Знаешь, что недооценивают?
– Кинетический песок?
Она хмурится, поворачиваясь ко мне.
– Хорошая идея. Но я собиралась сказать - зрелость.
Я неторопливо подхожу ней и опускаюсь на соседний шезлонг, где меня ждет запотевший стакан чая. Теребя соломинку, я слежу за ней, пока она смотрит на затянутое облаками небо.
– Да, - бормочу я, прежде чем сделать глоток.
– Я с этим согласна.
– Есть что-то такое освобождающее в том, чтобы больше не придавать этому значения, понимаешь?
– Она закидывает обе руки за голову, и солнечный свет заливает ее золотистым сиянием.
– Я набрала двадцать килограммов, перестала красить волосы и обновила все свои фотографии в социальных сетях на селфи, которое я сделала на прошлой неделе, наконец-то заменив фотографию из школьного альбома. Это прекрасно.