– И что же?

Мой тон становится жестким.

– Ник не подчиняется приказам.

– И что же он делает?

– Он продолжает, пока ее кожа не становится ярко-красной, украшенной вспухшими отпечатками его ладоней. И пока она задыхается и плачет, ее глаза смотрят на него стеклянным, возбужденным взглядом, который выдает ее. Вот почему он уверен, что ей это втайне нравится.

С другой стороны стены доносится звук, сопровождаемый мягким стуком, намекающим на то, что там покоится ее голова, и я понимаю, что попал в точку.

Я продолжаю.

– Предупредив ее, чтобы она не двигалась, он отвязывает ее руки и ноги от столбиков. Она вздрагивает от звука расстегиваемого ремня, когда он снимает его.

Клянусь, я слышу ее стон.

Черт, как бы я хотел приказать ей снять трусики, раздвинуть ноги и прикоснуться к себе. Но здесь не место для этого, и я не буду просить ее.

– Пожалуйста, - умоляет она.

Боже, что бы я мог сделать с этой женщиной.

Я представляю ее возле стены, ее бедра сведены вместе, мышцы сжимаются в плохой имитации того, что ей действительно нужно. Прямо сейчас я мог бы приказать ей ввести два пальца внутрь ее тугого жара, затем вытащить их и поднести к губам. Попробовать на вкус доказательство того, что я делаю с ней. Один только образ заставляет меня проглотить стон.

Черт, как далеко мы зайдем с этим?

Есть несколько причин, по которым было бы разумно прекратить, пока никто из нас не зашел слишком далеко, но поскольку сейчас я не могу найти в себе силы остановиться, я продолжаю.

– Ник ждет, пока она не начнет всхлипывать, затем наклоняется и слизывает дорожку слез с ее подбородка по щеке, до уголка глаза.
– Веди себя хорошо, - предупреждает он и тянется вниз, чтобы ущипнуть за сосок, достаточно сильно, чтобы заставить ее взвизгнуть.
– Я предлагаю Эверли сделать следующий шаг, интересуясь, не зашел ли я слишком далеко.
– Ты можешь сделать это, Эверли? спрашиваю я.
– Ты можешь быть хорошей девочкой для меня?

Я замечаю свою оплошность - несоответствие между персонажами истории и тем, что мы делаем на самом деле, - но не пытаюсь это исправить.

– Я буду хорошей, - обещает она, не теряя ни секунды.

– Это моя девочка.
– Я тянусь вниз и поправляю себя, стараясь сделать это незаметно. Может, я переоценил свои силы. Если она продолжит в том же духе, я разрушу эту стену голыми руками, к черту последствия.
– Если она действительно доставит ему удовольствие, то, возможно, заслужит награду.

– Что она должна сделать… чтобы доставить ему удовольствие?
– Слова превращаются в похотливое мурлыканье, от которого напрягается каждый мускул в нижней части моего тела.

Гребаный ад.

– Все, что он, блядь, скажет ей.
– Я делаю паузу, достаточно долгую, чтобы взять себя в руки. Чем бы это ни закончилось, мне нужно сохранять контроль. Над нами обоими. Я обдумываю следующий шаг Ника, прокручивая все это в голове, как кино.
– Переместившись на край кровати, он обхватывает руками ее лодыжки и скользит по ногам к мягким бедрам. Опустившись между ними на колени, он сжимает их, впиваясь пальцами так сильно, что остаются синяки. Когда она морщится, он улыбается. Ей лучше подумать в следующий раз, чем поощрять его.

– Боже мой, - говорит она.
– Ты действительно хорош в этом. Гораздо лучше, чем в моих книгах.

– Ты перебиваешь.
– Мое замечание жесткое, как сталь, ровно, как и мой измученный член.

Теперь уже мои губы изгибаются в коварной улыбке.

– Застигнув ее врасплох, Ник хватает ее за бедра, прижимает их к груди и шлепает по и без того воспаленной заднице.

– За то, что она сделала тебе комплимент?

– Непослушание имеет последствия, Пчелка.

Как бы я ни наслаждалась этим, пора бы уже дойти до пресловутой кульминации, пока я не потерял самообладание.

– Убедившись, что Хлоя помнит, кто здесь главный, Ник опускает ее ноги настолько, чтобы она согнула их в коленях, прижала их к груди и широко развела в стороны. Он наклоняется и проводит языком по внутренней стороне одного дрожащего бедра, затем другого и, наконец, по центру, снизу-вверх, пока она не вскидывает бедра и не умоляет о большем.

Я на мгновение останавливаюсь, чтобы дать волю отчаянию. Черт возьми, я практически чувствую ее вкус на своем языке, солоноватый и женственный. Жидкая сладость. Влажная и готовая для меня.

– Продолжай.
– Ее голос полон хриплого желания, от которого меня бросает в пот.

– Он… размышляет, - говорю я.

– Размышляет, о чем?

– Куда засунуть свой член. Заставить ее подавиться им? Или…

Она задыхается. Буквально. Ну, может быть, это больше похоже на кашель, но у меня это вызывает смешок.

– Хлоя, наверное, была бы не против.

– О, я знаю, что она была бы не против, милая, но все хорошее приходит к тем, кто умеет ждать. Сейчас у Ника другие планы. Отпустив ее ноги, он проводит языком по ее обнаженному телу, направляясь к великолепной груди, берет их в рот по очереди, прикусывая каждый сосок зубами, в то время как его рука смыкается вокруг ее шеи.