Шрифт:
После того как я всю свою взрослую жизнь страдал бессонницей, есть какая-то ирония в том, что мое тело решает отключиться именно здесь.
– Как будто мир движется дальше, - бормочет она, ее голос затихает по мере того, как я удаляюсь.
– Но для меня… время остановилось, когда я вошла в эту комнату.
ГЛАВА 7
– Не трогай меня!
– кричит голос.
– Не прикасайся ко мне, черт возьми!
Мое сердце замирает.
Остатки сна улетучиваются, когда я вскакиваю на ноги и бросаюсь к огромной металлической двери, прижимаясь к ней ладонями и лбом. Серая и холодная. Стерильная.
Я сгибаю пальцы, ногти царапают поверхность.
– Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня… остановитесь! Боже, прекратите!
– Какого хрена?
– раздается голос Ника, за которым следует удар кулаком.
– Кто это?
Я сглатываю.
– Я не знаю.
– Что?
– Я не знаю, - повторяю я громче.
– Сиди тихо.
Он так и делает.
Мои веки опускаются, когда я прижимаюсь ближе, желая дотянуться до нее. Тошнота захлестывает меня и оседает в желудке, пока я слушаю, как она умоляет сохранить ей жизнь. Я не уверена, кто там с ней, поскольку видела лишь несколько человек, которые входили и выходили из этой комнаты.
Хранитель времени. Роджер. Медсестры. Рыжеволосый парень - Ник сказал, что его зовут Дольф.
Однажды я видела доктора, который навис надо мной, когда я лежала после наркоза, вытянувшись на холодном стальном столе, с закрепленными в фиксаторах ногами. Редкие пряди совершенно белых волос украшали его голову по бокам, оставляя макушку лысой, а уши торчали из головы, как паруса, ловящие ветер на потрепанном корабле. Он был мерзким и похожим на крысу, но в тот момент я чувствовала себя крысой. Научным экспериментом. Ничем иным, как уязвимым существом, находящимся во власти его пристального взгляда, и лишенным всяческого достоинства.
Мое ухо по-прежнему прижато к двери. Крики таинственной женщины переходят в душераздирающее рыдания, и до меня доносится низкий, незнакомый голос.
– Она идеальна.
– Фантастика.
– Хранитель времени.
– Я так и думал, зная ваш тип.
Другой мужчина издает сдавленный смешок.
– Как быстро мы сможем это сделать?
– Я подготовлю ее через десять минут. Сначала мы позаботимся об окончательном расчете.
В сердце молнией ударяет ужас.
Десять минут.
Почему у меня есть годы, а у этой женщины - всего десять минут?
Я гадаю, сколько осталось Нику, когда меня настигает какофония ужаса и шума.
Панический визг женщины. Далекие удары и мучительные крики, доносящиеся из других камер. Мое бешеное сердцебиение душит меня.
– Боже мой, пожалуйста! Нет, пожалуйста, нет!
Шаги. Бормотание. Тошнотворный смех.
– Какого черта! Какого ч…
Ее голос обрывается, а затем раздается громкий удар.
Я представляю, как ее тело падает на землю.
Я отхожу от двери и провожу руками по своим отросшим волосам, цепляясь ногтями за спутанные пряди. Стук и грохот стихают, и жуткая тишина сменяет саундтрек из фильма ужасов.
Ник молчит, что меня удивляет.
Я привыкла к крикам, стенаниям и бессмысленным угрозам - особенно со стороны пленников-мужчин. Они никогда не задерживаются надолго. И чем громче они кричат, тем меньше у них времени. Учитывая сдержанный нрав Ника и его склонность к неуместному сарказму, часть меня задается вопросом, не проходил ли он через нечто худшее.
Это невозможно.
Я подхожу ближе к разделяющей нас стене, мой нос в дюйме от нее.
– Ты послушался меня, - говорю я ему.
– Ты вел себя тихо.
Долгая пауза.
– Какая, черт возьми, польза от крика?
– Я не знаю. Какая польза была вчера?
Он ничего не отвечает, и я гадаю, ухмыляется он или хмурится.
– Ты когда-нибудь пробовала взломать эту штуку?
– наконец спрашивает он.
– Конечно. Мы все пробовали.
– Я постукиваю ногтем по белой перегородке и тру свои потрескавшиеся губы.
– Не трать силы, ты только навредишь себе. Она чем-то укреплена.