ГЛАВА 7

МИЯ

Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, меня охватывает чувство тошноты. Но, несмотря на это неприятное ощущение, я не могу перестать думать об этом.

Я вспоминаю, как его глаза встретились с моими, прежде чем он опустил голову. Я ощущаю прикосновение его языка к моему телу. Мои пальцы перебирали его волосы, а он издавал тихие вздохи. Мое тело конвульсировало от наслаждения.

Как же я могла так низко пасть? Как я могла находить что-то приятное в этой ситуации? Но я это сделала, и мне очень стыдно за свои мысли и поступки.

Несмотря на холодную воду, я снова встаю под душ, полная решимости смыть с себя все воспоминания о этом дне. Но это не так просто, как кажется, ведь воспоминания все еще остаются со мной, в глубине моего сознания.

Я не имею большого опыта в области физических отношений. В моей жизни был лишь один парень, с которым я была близка. Он был популярным, а я, тихая девочка с последнего ряда, смотрела на него с вожделением, как и многие другие девочки в школе. У него были светлые волосы, голубые глаза и самая очаровательная улыбка, которая заставляла меня одновременно вздыхать и кричать.

Однако мы начали встречаться лишь после окончания школы. Я не уверена, знал ли он о моём существовании до этого момента. Но когда Томас Фуллер потерял стипендию из-за того, что курил травку на территории школы, он потерял свою популярность и стал обычным парнем, который уступает место тому, кто подметает пол в местном гараже. Он всё ещё играл в регби, но его шансы на продолжение карьеры были упущены. И, как оказалось, он всё равно не был достаточно талантлив, чтобы достичь успеха самостоятельно. Он просто был популярен.

Но когда однажды он появился в пекарне, его лицо было мрачным и полным сожаления, я не придала этому значения. Я просто увидела мальчика, о котором мечтала большую часть своих школьных лет. Мое обожание только усилило его ущемленное самолюбие, и вскоре мы начали встречаться.

Мы были вместе пять месяцев. Пять месяцев я пыталась убедить себя, что он именно тот мужчина, которого я всегда хотела. И только спустя пять месяцев я наконец-то осознала, что это не так.

Может быть, это какая-то извращенная месть?

Но если так, то почему именно незнакомец прижимал меня к себе и доводил до дрожи одним движением своего языка?

Мой похититель оставляет меня в покое до конца дня, хотя я чувствую, что он наблюдает за мной. Красная лампочка на камере горит, даже когда мои глаза закрыты.

В эту ночь я спала в своей кровати, но сдвинула её так, чтобы засыпая видеть звёзды. Они то вспыхивают, то гаснут, и я знаю, что Бог тоже наблюдает за мной. Я удивляюсь, почему он оставил меня, но потом вспоминаю, что никогда не обращалась к нему в прошлом, так почему же я должна ожидать, что он спасёт меня сейчас?

Во сне я чувствую себя в безопасности. Во сне нет ничего, кроме темноты. Мне не снятся сны, и я не вижу лиц, которые насмехались бы надо мной. Но когда я просыпаюсь, он рядом. Наблюдает и ждёт. Сидит в своём кресле, которое стоит рядом с моей кроватью. Я чувствую его ещё до того, как открою глаза. Его запах. Древесные опилки и мускус.

— Доброе утро.

Я открываю один глаз и смотрю на него.

— Ты выглядишь умиротворённой, когда спишь.

И я решаюсь заговорить, он ещё не произнёс команду, так что, возможно, мне позволено выглядеть человеком.

— Это потому, что тебя нет в моих снах.

Он поднимает брови, и морщины на его лбу снова становятся глубже. Эти морщины очаровывают меня, и я задаюсь вопросом, что делает их такими привлекательными. Интересно, что же сделало их такими глубокими?

— Кажется, в прошлый раз ты не очень возражала, когда я навещал тебя, — говорит он.

Краска заливает мои щеки, но я отказываюсь съеживаться. Я сажусь и опускаю ноги на холодную землю, демонстративно сопротивляясь желанию прикрыться.

— Это не меняет того, что ты сделал, — говорю я.

— И что же именно я такого сделал? — Спрашивает он.

— Ты украл меня, заковал в цепи и заставлял делать что-то против моей воли. Только потому, что мое тело предало меня, сделав то, что оно сделало, не дает тебе права продолжать это делать.

— Я действую от имени кое-кого другого, — отвечает он.

Я прищуриваюсь, глядя на него так пристально, что, надеюсь, ему будет больно.

— Моего заказчика, — говорю я.

— Твоего заказчика.