В последний раз проведя рукой по гладкому боку лошади, я поворачиваюсь к лестнице, ведущей вниз. Усаживаясь за стол, уставленный мониторами, я не могу оторвать от неё взгляд. Она сидит под цепями, глядя в окно на ту же луну, что и я всего несколько мгновений назад. Её губы шевелятся, словно она поёт, но я не включаю звук. В этом моменте есть что-то настолько личное, что кажется, будто я вторгаюсь в её жизнь.

И, словно мой разум хочет оспорить моё собственное решение не задумываться о таких вещах слишком глубоко, я задаюсь вопросом, кем она была раньше. Я знаю её только как девушку, запертую в клетке, как человека, которого нужно сломить и использовать.

Я выдвигаю верхний ящик стола и достаю папку, которую мне дал Старший. На обложке крупным шрифтом написано её имя: Мия Эбигейл Купер. Восемнадцать лет. Брюнетка. Карие глаза.

Когда я открываю первую страницу, на меня смотрит её лицо. Фотография была сделана издалека, и на ней видно, как она переходит дорогу, оглядывается через плечо и смотрит прямо в камеру, как будто знает, что её снимают. Ветер треплет её волосы, а глаза широко открыты, на губах играет лёгкая улыбка. Это та Мия, которую мне ещё предстоит увидеть лично, а возможно, я никогда её не увижу.

На странице были нацарапаны заметки. В нескольких коротких предложениях описывалась её жизнь. Она жила дома с родителями, которые владели пекарней. У неё не было братьев и сестёр.

Остальная часть заметки была очень подробной и указывала на места, которые она часто посещала. Создавалось впечатление, что кто-то преследовал её в течение нескольких недель.

Я резко закрыл папку. Эта часть её жизни осталась позади. Я знал это лучше, чем кто-либо другой. Однажды попав в руки Аттертонов, уже никогда не сможешь освободиться.

ГЛАВА 13

РАЙКЕР

Солнце уже взошло, когда я снова открываю дверь в её камеру. Мне не хватает сна, и я использую это время, чтобы укрепить свою решимость.

Прошлой ночью, когда я сидел перед монитором и наблюдал за тем, как она засыпает и просыпается, меня осенило, что есть только один способ помочь этой девочке. И это — подготовить её к тому, что должно произойти. Приучить её к послушанию.

Когда я занял своё место, она всё ещё спала. Удивительно, что она может находить покой здесь, в неизвестности, достаточно спокойно, чтобы заснуть. Она по-прежнему прислонялась к стене, а не к кровати, и её кожа побледнела от холода.

— Не говори ни слова, — приказываю я, когда она просыпается.

Она несколько раз моргает, и на мгновение мне кажется, что она забывает о моих словах. Она оглядывает комнату, как будто в замешательстве. Но затем её взгляд останавливается на мне, и в нём появляется тьма.

— Подойди. Встань на колени.

Она подчиняется мне без тени сопротивления, и в ее глазах не мелькает раздражение. Она пытается укрыться одеялом, но я сдергиваю его, и ее кожа начинает покалывать от холода. И вот оно снова — это ощущение, густой туман желания, который окутывает меня всякий раз, когда я нахожусь рядом с ней.

Я никогда не думал, что она мне понравится. Я ожидал, что буду испытывать то же самое, что и при виде девушек на аукционе, — оцепенение. Но вместо этого мое сердце начинает биться быстрее, а кровь закипает в венах, когда я смотрю на нее.

Я говорю ей, чего ожидать. Приказываю ей встать на колени в знак покорности, когда я произнесу эту командную фразу. Она кивает, и тогда я использую то, чего, как я знаю, она хочет, как оружие против нее. Информацию.

— Один вопрос, — говорю я.

Я понимаю, что разрешение задавать вопросы не входило в планы Джуниора, но Джуниора здесь нет, а я есть. Кроме того, я должен знать, что скрывается за ее взглядом.

Она пристально смотрит на меня, словно ожидая, что я возьму свои слова обратно.

— И что же это будет? — Подсказываю я.

На этот раз она не колеблется.

— Почему я?

В её взгляде столько отчаяния, что моё сердце сжимается от сочувствия. Она считает, что это её вина. Она полагает, что её действия каким-то образом привели её сюда. Но она ошибается. Это не имеет к ней никакого отношения, а касается только его.

— Тебя заказали, — сообщаю я ей.

Она произносит это слово так, будто никогда раньше не произносила его вслух.

— Заказали? Кто?

Я могу использовать это как оружие. Это одновременно и награда, и наказание. Когда тебе разрешают задать один вопрос, ответ на него лишь порождает новые.

Однако Джуниор не отличается терпением, если его можно назвать мужчиной. Я резко отвечаю, поднимаюсь на ноги и возвышаюсь над ней, чтобы напомнить ей о её положении. Но только отойдя на некоторое расстояние, я могу попросить её подползти.