— Можете опустить оружие. У тебя все отлично получается, — издевается он.

Я фыркаю, но тут же замолкаю, опасаясь его реакции.

— Пришло время внести некоторые изменения в твои тренировки, — продолжает он, отступая на шаг, чтобы дать мне немного времени. — Когда я отдаю тебе приказ, ты должна отвечать: мне приятно подчиняться тебе.

Я смотрю на него, прищурив глаза.

— Скажи это, — говорит он.

— Зачем? — Шиплю я.

Гнев вспыхивает в его глазах, и он становится напряжен.

— Скажи это, — повторяет он.

— Мне приятно подчиняться тебе, — бормочу я.

— Произнеси это так, будто ты действительно имеешь в виду то, что говоришь, — требует он.

— Но я не чувствую себя так, — отвечаю я.

— Тогда притворись, — настаивает он.

Я хочу плюнуть ему в лицо. Я хочу выцарапать ему глаза и откусить нос. Сила или, возможно, это просто глупость, бурлит у меня под кожей. Эти бушующие эмоции изматывают меня.

— Почему ты хочешь, чтобы я это сказала, если мы оба знаем, что это ложь? — Спрашиваю я.

Он удивлён моим вызовом. Я вижу это по тому, как он приподнимает бровь, но всё же отвечает:

— Потому что он этого хочет. И ты будешь делать то, что он прикажет.

Заметив вызов в моих глазах, он делает глубокий вдох и предлагает объяснение:

— Я предполагаю, что ты умная девочка, но, несмотря на это, я собираюсь упростить для тебя задачу. Делай, что тебе говорят, и ты не пострадаешь. Вот и всё. Послушание. Это всё, что от тебя требуется. — Он отходит от меня, пересекает комнату и складывает руки на груди, терпеливо ожидая. — Скажи это.

Я всегда была послушной девочкой. Маме никогда не приходилось меня ругать или повышать на меня голос. Если бы я когда-нибудь задумала непослушание, она бы сразу заметила и посмотрела на меня с таким разочарованием, что я бы сразу сдалась.

Однако эта потребность в подчинении покинула меня. Я больше не могу безропотно выполнять его команды. Он не причинял мне сильной боли, и я могу справиться и с большим. Поэтому я решаю проверить свои границы и отворачиваюсь от него, лицом к стене. Моё тело дрожит в ожидании его реакции.

Смелость пробегает по моей коже, когда он подходит ко мне сзади. Тепло его тела согревает меня, а губы касаются моего уха.

— Повернись. — Это приказ и рычание.

Я остаюсь неподвижной, и тепло, исходящее от него, рассеивается.

— Повернись! — Его голос отражается от стен, заставляя меня вздрогнуть от сдерживаемой ярости.

Но я не двигаюсь. Хотя мое сердце бешено колотится, ладони становятся скользкими от пота, а колени подгибаются, я продолжаю смотреть в стену.

Я не слышу, как он достает плеть, но я чувствую свист, когда она рассекает воздух и опускается на мою спину. Я вздрагиваю от пронзившей меня боли, но справляюсь с ней. Мне просто нужно отключиться от происходящего и подумать о чем-то другом.

Плеть свистит снова и снова, оставляя на моем теле красные рубцы. Но они не причиняют мне боли. Не совсем. Они жалят, но это ощущение мимолетно.

Он тяжело дышит, и слова слетают с его губ:

— Повернись!

Стиснув зубы, я беру себя в руки. Я замираю, и его попытка наказать меня кажется почти смешной. Собравшись с духом, я поднимаю подбородок и расправляю плечи.

Но удар плети больше не повторяется.

Он хватает меня за волосы, и моя голова резко запрокидывается назад.

— Не будь глупой, — шипит он. — Ты можешь остановить это. Всё, что тебе нужно сделать, это подчиниться.

Его локоть врезается мне в спину, и я прижимаюсь к стене, чувствуя, как боль пронзает мою грудь.

— Я снова закую тебя в эти цепи, — угрожает он.

Страх пронзает меня, словно нож, но я держу себя в руках, полная решимости узнать, как далеко он готов зайти, чтобы заставить меня подчиниться.

— Ах вот как, — говорит он, ощущая напряжение в моём теле. — Тебе не нравится эта идея, не так ли? Ты чувствовала себя беспомощной в цепях? Беззащитной? — Он грубо разворачивает меня, требуя, чтобы я посмотрела на него.

Я смотрю в окно. Я смотрю на дверь. Я ищу на полу красное пятно.

Он хватает меня за подбородок и заставляет смотреть туда, куда я смотрю.

Я закрываю глаза.

А потом его губы прижимаются к моим. Они требовательны и грубы.

Я заставляю себя не отвечать. Я не реагирую. И уж точно не прижимаюсь к его губам в ответ.

Он болезненно обхватывает мое лицо ладонями, пока его рот жадно требует подчинения. Он втягивает мою нижнюю губу в свой рот, и я безвольно приваливаюсь к стене, чувствуя, как он упирается коленом мне между ног, препятствуя моему падению на землю. Его зубы задевают мою губу, но я не чувствую ничего. Я не вздрагиваю и не делаю вдох. А затем он кусает меня, прежде чем отпустить, его лоб прижимается к моему, и его тяжелое дыхание касается моего лица.