Цепи звенели от моей дрожи. Но на этот раз я не кричала. Теперь я понимала, что в этом нет смысла. Если бы здесь был кто-то ещё, он бы уже пришёл на помощь. Либо так, либо они тоже были замешаны в этом.

И одной дозы зла было вполне достаточно.

Я ожидала, что его руки снова коснутся меня. Я представляла, как они грубо обнимут мою кожу, и я ощущу его близость. Однако вместо этого меня встречает лишь лязг цепи, которая медленно опускается вниз.

В комнате становится всё холоднее и темнее. Холоднее и темнее, чем было, когда он был рядом. Вот почему я понимаю, что осталась одна.

Именно так я осознаю, что он ушёл… Пока что.

ГЛАВА 3

МИЯ

Мое тело вздрагивает, и только тогда я понимаю, что, должно быть, заснула. Я не думала, что это возможно. Но что-то тяжелое продолжает тянуть меня обратно в забытье. В окружении тишины и темноты время стало бессмысленным понятием. Я не знаю, как долго я здесь нахожусь. Вероятно, прошло уже несколько часов, но я не могу точно сказать. Время нельзя измерить, и если его нельзя измерить, то оно не существует.

Ни света. Ни звука. Ничего.

Мое тело онемело, и мне больно двигаться. Каждый раз, когда я пытаюсь пройти по холодному полу, расправить плечи или вытянуть ноги, резкая боль напоминает мне, что это бессмысленно. Мои мышцы и кости — не более чем воспоминание о моем плене.

Я перестала звать на помощь, потому что здесь меня никто не услышит. Я представляю, что нахожусь в комнате с большой стеной из одностороннего стекла. Возможно, я участвую в каком-то социальном эксперименте по измерению уровня ужаса людей, находящихся в неволе. Может быть, они наблюдают за мной, делают пометки и просто молча следят. А может быть, кто-то принял меня за кого-то другого. Я могу придумать любое объяснение, кроме очевидного…

Меня похитили.

Собрав остатки сил, я проверяю, насколько далеко могут растянуться мои цепи. Они не изменились. Позади меня по-прежнему стена, снизу бетон. Больше я ничего не могу разобрать. Мои мысли кажутся вязкими, как сироп, но некоторые из них все же пробиваются наружу. Я как будто прощаюсь с мамой, направляясь к входной двери и машу ей на прощание. Как всегда, она посылает мне воздушный поцелуй. Однако я не уверена, было ли это воспоминание о вчерашнем дне или о том, что произошло две тысячи лет назад. За эти годы я прощалась с ней миллион раз. Тысячу раз она посылала мне воздушный поцелуй. Тысячу раз она смотрела в окно, отчаянно махая мне рукой с улыбкой на лице. Тысячу раз я садилась в свою машину и уезжала.

Какое же воспоминание я вспоминаю? То, когда я видела ее в последний раз или это было в один из тысяч предыдущих моментов?

Было ли это моим последним воспоминанием перед тем, как меня похитили?

Что произошло дальше?

Я пытаюсь пробиться сквозь туман, чтобы вспомнить, как оказалась здесь и кто привёл меня сюда. Но это бесполезно. Чем больше я стараюсь, тем сильнее погружаюсь в туман, и он становится все гуще.

К реальности меня возвращает звук клавиш и порыв ветра, который сигнализирует об открывающейся двери. Это не скрип или стон, а скорее вздох.

Я узнаю его по запаху. Он тот же, что и раньше — мускус, дерево и земля. Его шаги по-прежнему мягкие. Я не чувствую исходящего от него тепла, поэтому понимаю, что он не близко. По моей коже бегут мурашки. Интересно, наблюдает ли он за мной, блуждает ли его взгляд по моей обнаженной плоти? Меня охватывает паника, и я отгоняю эту мысль.

— Эй, ты здесь? — Зову я.

Он прочищает горло. Это низкий звук, и я автоматически поворачиваю голову в том направлении, откуда он доносится.

— Ты здесь? — Повторяю я, только на этот раз более отчаянно.

— Не говори ни слова, — звучит его приказ.

— Пожалуйста, — умоляю я. — Это какая-то ошибка. Я… — Но прежде чем я успеваю закончить, чья-то рука сжимает мой затылок, и что-то мягкое заталкивается мне в рот, заглушая мой испуганный крик. Он все сильнее и сильнее давит на материал, пока я не перестаю издавать звуки. Я едва могу дышать, так как он давит мне на горло, и у меня возникает рвотный позыв. Мой рот заклеивается скотчем, чтобы удержать это.

— Не говори ни слова.

Мои слезы не могут пролиться, вместо этого они впитываются в ткань, закрывающую мои глаза. Мои крики не могут быть услышаны эхом, вместо этого они теряются в материале, который мне запихнули в рот. Поэтому я остаюсь неподвижной, прижавшись к стене, в ужасе ожидая, что произойдет дальше.

Затем я слышу знакомый механический лязг, и цепи начинают подниматься. Я пытаюсь встать на ноги, пока меня не потащили. Моё тело протестует от этого движения, но цепи продолжают подниматься, и вот я снова стою на цыпочках, покачиваясь, чтобы сохранить равновесие.

Стон застревает у меня в горле, когда я чувствую, как что-то касается кожи под моим правым запястьем. Это всего лишь один палец, который медленно скользит по моей руке, его кончик шершавый и мозолистый. Он спускается вниз по моему предплечью и по сгибу локтя. Я с трудом сдерживаю желание заплакать, когда он скользит ниже, задевая мою подмышку и едва не касаясь округлости груди. Достигнув моего бедра, он останавливается и меняет направление, проводя линию по моему животу. Затем повторяет это движение в обратном порядке, поднимаясь по другой стороне моего тела.