Я киваю. С готовностью. Отчаянно.

— Если заговоришь, то будешь наказана. Ты понимаешь?

Я снова киваю, соглашаясь на всё, лишь бы избавиться от кляпа во рту, лишь бы иметь возможность дышать. Скотч прилипает к моей коже, когда он медленно снимает его. Материал вываливается у меня изо рта. Сначала я сглатываю накопившуюся слюну, сдерживаю подступающие к горлу слезы, а затем делаю глубокий вдох, позволяя воздуху наполнить мои легкие.

Я слышу плеск воды, скрип ботинок, когда он опускается передо мной на колени. Не знаю, откуда я это знаю. Как будто без зрения мое сознание обострилось. Но я жажду увидеть. Я жажду увидеть человека, стоящего передо мной, и встретиться лицом к лицу со своим чудовищем.

Он отжимает тряпку. Я слышу, как вода с плеском стекает обратно в миску, и представляю себе его руки, твердые и мозолистые, скручивающие ткань.

— Я собираюсь вымыть тебя.

Я снова киваю, воспоминания о том, как мне заткнули рот, слишком свежи, чтобы я рискнула заговорить, и вздрагиваю, когда он прикасается ко мне.

— Не надо, — предупреждает он. Его голос не такой злой, как мне хотелось бы. Он глубокий и мрачный, и вселяет в меня ужас, но не из-за его тона, а от страха перед неизвестностью.

Я заставляю себя оставаться неподвижной, когда теплая ткань снова касается моего бедра. Несмотря на то, что мои глаза закрыты, я крепко сжимаю их, когда ткань скользит между моих ног. Я напрягаюсь, но сопротивляюсь желанию зажаться.

— Раздвинь, — приказывает он.

На этот раз я качаю головой. Это непроизвольное движение. Я не успеваю его остановить. В воздухе раздается свист, а затем что-то ударяет меня по коленям, и я сгибаюсь. Когда я падаю, цепь впивается в кожу на моих запястьях. Боль от удара плетью была острой и жгучей, но именно неожиданность заставила меня согнуться пополам.

— Раздвинь. — На этот раз его голос звучит твердо, не допуская возражений.

Я подчиняюсь и раздвигаю ноги еще шире. Ткань прижимается к внутренней стороне моего бедра и поднимается вверх. Из меня вырывается стон, безмолвная мольба. Тепло касается моего влагалища, а затем стекает по ногам, тщательно обтирая меня. Следующий шаг — пол. Тряпка со свистом вытирает лужицу мочи. Затем раздается скрип его ботинок, когда он снова поднимается на ноги.

— Я собираюсь снять повязку с твоих глаз.

Я киваю, мое дыхание переходит в тихие всхлипывания.

Позади меня раздаются шаги. Его руки развязывают узел. Повязка снята, но я не открываю глаза, чувствуя, как свет проникает в них, хотя они и закрыты. Я вижу только красное. Я не знаю, хочу ли я их открывать. Увеличит ли это зрелище мой ужас или уменьшит его? Хочу ли я увидеть человека, который меня похитил?

Я моргаю. Всего один раз, но этого достаточно, чтобы даже самый тусклый свет резанул по глазам. Я моргаю снова и снова, несколько раз подряд. Перед глазами всё расплывается. Справа от меня появляется прямоугольник света, и я отворачиваюсь от него. Медленно, с усилием, я набираюсь смелости и открываю глаза полностью. В противоположном конце комнаты я вижу его фигуру, сидящую в кресле.

Я ожидала увидеть чудовище, но это всего лишь человек.

Голубые глаза смотрят на меня в ответ. Нет, они зеленые. Голубые, зеленые и серые, как океан во время шторма. Он сидит, широко расставив ноги, уперев локти в колени и зажав ладони между ними. Я осматриваю его, пытаясь найти что-то знакомое, но я никогда не видела его раньше. Он мне незнаком.

— Кто ты такой? — Спрашиваю я.

Он поднимается на ноги, берет плеть, прислоненную к стене, и встает за моей спиной. И я снова чувствую укол хлыста.

— Не говори ни слова, — рычит он, медленно обходя комнату и останавливаясь передо мной. — Это твоя командная фраза. Я буду использовать ее, когда вхожу в комнату. Ты будешь выполнять мои указания. Ты меня понимаешь?

Я снова киваю, на этот раз мой гнев перевешивает страх. Надеюсь, он увидит это в моих глазах — вызов, взрыв безумия.

Он пристально смотрит на меня в ответ, и я ищу в его океанских глазах хоть каплю человечности, хоть намек на сожаление или раскаяние, неуверенность или колебание.

Но ничего подобного там нет.

Его лицо покрыто густой щетиной, неухоженной и неопрятной. На лбу у него глубокие борозды. Волосы густые и растрепанные, достаточно длинные, чтобы спутываться на макушке, но коротко подстриженные по бокам.

Я фиксирую его образ в своем мозгу. Я запоминаю его в деталях. Однажды я опишу его полиции, и не хочу ничего упустить. Одет он скромно — всего лишь футболка, куртка и джинсы. Его ботинки выглядят новыми, они сделаны из кожи, которая скрипит при ходьбе.