Я запахнул поплотнее плащ и погрузился в размышления. Лорайн хорошо охраняют, а сэра Алтуса окружают люди короля, так что обоих будет нелегко убить. Лорайн всегда отлично обращалась с клинками, и, хоть мои военные способности и помогли мне пережить сегодняшний день, я знал, что с рыцарем-командующим мне не сравниться. «По крайней мере, пока он не спит», опасно шептал внутри сильно искушающий голос. «А вот когда человек спит, сражаться он не может» …

Тория тихо встревоженно охнула и это, к счастью, отвлекло меня. Я проследил за её взглядом и увидел очертания просящего Делрика, который вышел из врачебной палатки и подозвал нас нетерпеливым взмахом усталой руки. Надежда, загоревшаяся в груди, пока мы с Торией подбегали к нему, умерла при виде его мрачного измождённого лица.

– Ему осталось несколько часов, – сказал он, ведя нас к узкой койке, на которой лежал Брюер. Того раздели по пояс, и его мускулистое тело приобрело серый оттенок сухого сланца, кожа стала скользкой от пота, который испарялся и нехорошо пах. Рану перебинтовали, но кожа вокруг покрылась красными и скверными пурпурными пятнами. Грудь вяло вздымалась и опускалась, голова покачивалась, а невидящие глаза под дрожащими веками тускло блестели.

Рядом со мной замерла Тория, плотно обхватив себя руками. Я сдержал желание обнять её и успокоить. Ей бы такое не понравилось.

– Он захотел бы составить завещание, – сказал я Делрику. Чтобы вытолкнуть слова, сначала пришлось прокашляться от кома в горле.

– Что бы я ни дал ему, чтобы поднять, это убьёт его раньше, чем он сможет заговорить, – ответил просящий. – Но если говорить будешь ты, есть шанс, что он тебя услышит.

С этими словами он коротко кивнул и пошёл лечить очередную душу, которая могла дожить до рассвета.

– Ебучая отравленная стрела, – сказала Тория, стиснув зубы. Она подошла к голове Брюера и несмело положила руку на его покрытый потом лоб. – Его только чтоб свалить понадобилось бы по меньшей мере четыре человека.

– Да уж. – Я смотрел, как подёргиваются губы Брюера и думал, что вдруг где-то в лихорадочном сумбуре разума он всё же пытается огласить завещание. Удивительно, что за все годы заключения я ни на йоту не переживал бы о его смерти, а через несколько месяцев совместной свободы стою и глотаю слёзы. А ещё маленькая постыдная часть меня не радовалась перспективе с утра тащить его тело до могилы.

– Приведи благородного, – сказал я Тории, хватая одеяло и бросая его на торс Брюера. – И захвати мешок с доспехами.

– Зачем? – она озадаченно прищурилась.

Я стащил ноги Брюера с койки, и он низко, громко застонал.

– Это плата, – сказал я, и закряхтел, пытаясь его поставить. – И ни слова просящим или капитану. А особенно – Эйн.

Коническое укрытие Ведьмы в Мешке по-прежнему стояло под ветвями той высокой берёзы. Я остановил телегу у входа, возле недавно потушенного костерка, от которого тонкими завитками поднимался дым. Укрытие прикрывала шкура какого-то зверя, окаймлённая жёлтым от слабого света свечи изнутри. Я переживал, что здесь будет толпится куча других желающих воспользоваться особенными талантами каэритки, но, по всей видимости, сколько бы клиентов не пришло к ней после битвы, с наступлением ночи их число сократилось.

К раздражённому фырканью старой тягловой лошади добавились всё более страдальческие стоны Брюера. Я слез с телеги, осознав, какая неуверенность перед предстоящей задачей меня охватила. «Чего тут бояться?», спрашивал я себя, уставившись на мерцающие очертания входа. «Она может ему помочь, или не может».

И всё же я колебался, и на переднем плане в голове нависли воспоминания о цепаре. А ещё я всё увереннее чувствовал, что если бы Эвадина об этом услышала, то определённо косо посмотрела бы на то, что я ищу помощи у каэритской ведьмы.

– Несём или нет? – спросила Тория с задней части телеги. Она держала руку Брюера – когда тряская телега выехала из лагеря, тот перестал лежать неподвижно и начал метаться слишком сильно.

Но решение уплыло из моих рук – вход в укрытие открылся, и появилась его обитательница. Во мраке две ромбовидные дыры на мешке казались бездонными, а глаза не отражали ни отблеска от факела сэра Уилхема. Он отправился с нами довольно охотно – чтобы попробовать сбежать, если представится возможность, решил я. Впрочем, пока навстречу попадалось довольно много солдат, по большей части в состоянии агрессивного опьянения, и это подавляло любые подобные мысли.

Ведьма в Мешке прошла мимо меня и заглянула за борт телеги на раненого, не обращая внимания на моё приветствие.

– Отравленная стрела, – сказал я, когда она продолжала молча смотреть. – Мы не знаем, какой яд. – Я замолчал, глядя, как изменилась форма мешка, когда она наклонила голову и придвинулась поближе к Брюеру. Я услышал, что она несколько раз принюхалась, а потом выпрямилась, и чёрные дыры глаз повернулись ко мне.

– Мы можем заплатить, – сказал я, махнув Тории, которая послушно передала мне мешок с доспехами Уилхема. – Отличные доспехи. Стоят целых пятьдесят летинов, если верить их прежнему владельцу здесь…