— Ши шань йооу?

— Чи тау шо!

— Уаси ван дан же! — и прочая околесица.

Наконец Хаген вытряс необходимое, аптекарь вскрыл склад, и мы загрузили в десантный модуль четыре ящика лечилок. Всё, что у него было.

— Хаген, запиши его имя и адрес, — шепнул я, протискиваясь с очередным ящиком, пока Хаген приматывал испуганного хозяина к стулу.

В конце концов, не вор же я? Попрошу Афоню, пусть откуда-нибудь из Китая денежный перевод этому голландцу вышлют. За медикаменты.

— Дао йо ши! — козырнул Хаген.

Тоже в образе, ядрёна колупайка.

Я посмотрел на развернувшийся лазарет. Некоторые ребятишки были очень плохи. Как после мясорубки, когда в штыки и сабли… В сердце кольнул ужас: неужто кого-то не довезём? Ради этого ли мы их из кромешного ужаса вытащили?!

— Фрайгерр, капитан приглашает на верхнюю палубу.

— Пошли. И Швеца с Пушкиным бери. Оклемались они хоть?

— Более-менее.

— Вот и пусть идут.

Кроме капитана нас ожидал старпом и один из матросов, занявший по необходимости место старшего медбрата.

— Иван Алексеевич, — обратился ко мне капитан, — каковы ваши дальнейшие распоряжения?

— Мы уже легли на обратный курс.

— Естественно.

— Гнать, не останавливаясь нигде.

— Фрайгерр Коршунов, возможно, нам следует остановиться в каком-то из крупных городов на пути следования? — с тревогой спросил Хаген.

— Действительно, есть несколько подходящих с точки зрения медицины вариантов, — согласился капитан. — Но не боитесь ли вы, что за волокитой и разбирательствами при посадке мы можем потерять как бы не больше времени? При этом вопрос секретности начинает выглядеть весьма проблемно. Информация неизбежно просочится вовне. Возникнет весьма неприятный международный резонанс.

— Что же, мы зря их спасали?! — дёрнулся Пушкин.

— Спокойно, молодой человек. Есть ещё один фактор, но решение должен принять Илья Алексеевич, поскольку он — владелец сего транспортного средства.

— Не томи, Сергей Викентьевич, что за фактор? — потребовал я.

— Вы забываете, что «Дельфин» — прежде всего военная машина. Универсального типа, — многозначительно посмотрел он на меня.

— Так?

— Он мог использоваться как грузовой транспорт, так и условно-пассажирский для переброски воинских подразделений.

— То есть, «форсаж» — это не предел?

— Нет. У дирижабля есть второй резервный магический контур. Однако его использование перегружает систему. Для регулярного применения категорически противопоказано. Только на крайние случаи.

— Сколько? — только и спросил я.

— Сколько сможем выжать? — капитан прищурился. — До трёхсот, я полагаю. Если поймаем попутный ветер, то и триста двадцать.

— Так это мы меньше чем за сутки долетим! — подскочил Швец.

— Сергей Викентьевич, я отдаю вам, официальный приказ использовать все средства, какие вы сочтёте возможным, чтобы прибыть в Новосибирск с максимальной скоростью.

Капитан кивнул старпому:

— Вы слышали, Андрей Валерьевич? Выполняйте.

Тот быстрым шагом покинул палубу и спустя буквально несколько секунд по всему «Дельфину» прошла мелкая, какая-то зудящая вибрация. Аж в зубах отдалось. Потом пол слегка дёрнулся, и… все неприятные ощущения исчезли, сменились на низкий равномерный гул на границе слышимости.

— Господа, прошу прощения, мне необходимо свериться с показаниями приборов.

Дальше было шестнадцать совершенно жутких часов, когда капитан и команда выжимали из дирижабля всё, что можно было. Я люто боялся, что не успеем, не довезём. Да все мы боялись. Ждать в каюте не было никаких нервов. Я спустился на главную палубу, где располагались каюты с размещёнными детьми, и потребовал включить меня в санитарную команду. Хаген, понятно, со мной. Следом пришли Антон с Саней. Учитывая, что предельная скорость требовала особого внимания в работе всех узлов и механизмов со стороны экипажа, нам обрадовались.

Но вблизи страх стал ещё сильнее. Не довезём. Как есть, кого-то не довезём.

На подходе к Новосибирску надежда начала приобретать образ отчаяния. Старший матрос доложил:

— Илья Алексеич, четверо совсем плохи. Лечилки на исходе.

Хорошо, приглядите здесь. Я к капитану поднимусь.

В командной рубке царила серьёзная сосредоточенность.

— По расчётам осталось менее часа, — обрадовал меня капитан.

— Отрадно. Сергей Викентьевич, рацио на «Дельфине» есть?

— Да, установлены почти год назад.

— Настройтесь на армейскую волну и начинайте передачу. Содержание таково. «Генерал-губернатору Витгенштейну! Срочно! Чрезвычайно важно! Дирижабль „Дельфин“. Положение критическое. На борту около двухсот тяжелораненных гражданских. Идём на университет. Вызываем медицинскую помощь. Коршун».

— Именно «Коршун»? Не «Коршунов».

— Да. Надеюсь, они поймут. Продолжайте передачу по кругу. Если будет ответ, сообщите.

— Так точно… — капитан слегка запнулся. — Будет сделано, Илья Алексеевич.