— Ну, я так и сделал…

— И правильно, милейший! Правильно! А чего же вы кофе не пьёте? Это уникальный, так сказать, рецепт! В Южной Америке меня научили.

И мы пили кофе, ели штрудель и болтали о всяких пустяках.

А кофе, кстати, оказался выше всяческих похвал. Надо к нему Марту заслать — пусть рецепт выведает…

ПАСХАЛЬНЫЕ КАНИКУЛЫ

Очень непривычные у меня ощущения поначалу от этого семейного сбора сложились. Странные… Вроде, и рады мне все до слёз, и гулянья широкие, по чину — всё ж таки Праздников Праздник — ан что-то не то. И только когда детей с нянями играть спровадили, а взрослые собрались за стол да рюмки-то в сторону отставили, стало ясно, что разговор сейчас серьёзный пойдёт.

— Ну что, мать, — батя сурово посмотрел на матушку, — говорил я тебе: предупреди сына. Глядишь, и ловчее бы всё прошло.

Маман, что бывает с ней до чрезвычайности редко, ни слова поперёк не сказала, только покаянно вздохнула.

— Рассказывай теперь, — велел батя. — По порядку давай, чтоб младшим всё понятно было.

Кроме матушки за столом сидело ещё трое её братьев, все младше неё, да и привыкли все давно, что сказать она может складнее, так что — ей и отчитываться.

— Началось всё в позапрошлом веке ещё. Прапрапрадед жену с северов привёз, там её Айгын звали, а тут в Арину перекрестили. Из сильного шаманского рода она была, отец её — великий медведь, по-ихнему-то. А вот она ни разу за жизнь не оборачивалась. Может, потому что совсем молоденькой муж её у рода забрал да от снегов-льдов увёз — того не знаю. Но предупреждение было от её отца, чтоб пять поколений следили да детей предупреждали: может медвежья порода через кровь передаться. Мол, если в пяти поколениях ничего не будет — то и всё, значит, угас дар. Я почему вам ничего и не говорила. Вы ж шестые!

— Почему шестые-то? — удивилась Лиза. — Маманя! Вы саму Айгын-то не считайте. Так-то пятые, выходит.

Матушка замерла, приоткрыв рот, начала загибать пальцы…

— Ахти, мать честная! Как же я считала-то?! Точно, пятые ж вы!

— Да не клопочи, Дуся! — сурово остановил её батя. — Теперь уж чего крыльями хлопать. Не угас, выходит, дар-то. Теперь думать надо: чего на запрос отвечать будем?

— Какой запрос? — хором спросили Наталья, Лиза и Катя.

Двоюродные братовья да сёстры от младших-то дядьёв, понятное дело, были младше нас, поэтому и за взрослый стол были допущены не все, а только те восьмеро парней да девок, кому двенадцать стукнуло — и то в порядке исключения и по той причине, о которой я позже расскажу, а на тот момент и сам не знал. Они закрутили головами, переглядываясь, не понимая.

— Погодите, балаболки! — цыкнул на сестёр батя и обернулся к суровым дядьям. — Вы-то получили?

Дядьки — раз все материны братья, выходит, тоже носители медвежьей крови — переглянулись между собой.

— Получили, — кивнул старший. — Вот, посоветоваться хотели…

— Да какой запрос, не томите уж! — нервно воскликнула Лиза.

— А такой, — батя посмотрел на сестёр сурово, — что из государевой канцелярии пришла бумага. Всех наследников от корня Айгын переписать и по достижении двенадцати лет всех без разбора пола отправлять на специальную учёбу в северный городок Кайеркан.

— Бат-тюшки, это где такое? — испугалась Катерина.

— Цыц! — сердито велел батя. — Сказано: на севере. С сентября до Пасхи учёба, потом домой. Перевозка, житьё-бытьё — всё за казённый кошт.

Лиза, у которой старшей дочке аккурат летом должно было исполниться двенадцать, охнула, прижимая руку ко рту.

— А чего так далеко-то? — подала голос Наталья, испугавшаяся пока меньше всех — мальчишки у неё были пока мелкие, пять лет да три года.

— Специальная школа там, — негромко пояснила матушка, — для оборотней-медведей. Белых. В запросе сказано: и взрослые могут приехать, если имеют таковое желание. Специальные тесты пройти, эх… эхстремальные. А все, кто от двенадцати до возраста службы — в обязательном порядке.

Да уж, с предписаниями государевой канцелярии не спорят.

Двое старших сыновей дядьки Дмитрия, поступившие уже на службу и даже успевшие повоевать в Средней Азии, переглянулись.

— Спробанём? — спросил Артём, старший.

— А чего нет? — хмыкнул Серёга, недавно закрывший первый свой полугодовой контракт. — Да и за мальцами хоть по дороге присмотрим.

Младшие дружно таращились.

А у меня наконец окончательно сложилась в голове картинка:

— Поэтому, маманя, молодёжь оборотническая так вас и боится. Даже застрявшие в звериной шкуре. Чуют они огромного зверя. Может, и вам стоило бы на тесты экстремальные скататься?

Матушка посмотрела на меня круглыми глазами, потом на батю. Открыла рот. Закрыла.

— Я… подумаю.

Мальки, сообразившие, что жизнь их с этого момента перевернулась с ног на голову, заёрзали, перешёптываясь.

— Там, Ильюша, в запросе и ты прописан отдельной строкой, — каким-то извиняющимся голосом сказала матушка, — прибыть со всеми на первые пробы нынче же. Пятнадцатого июля дата назначена.

— Ну и чего тут переживать? Надо быть — буду.

ПРАЗДНИЧНОЕ

Долго мы в тот первый вечер сидели, обсуждали: что да как лучше устроить. Удивлялись — надо ж, как развернулось! Список начали составлять да бросили — всё ж старшим надо было серьёзно подумать: ехать в Кайеркан иль нет. Как ни крути, разом жизнь в другую сторону развернуть — решение не из простых.

А я глядел на них и думал: ничего-ничего! Сейчас очумение пройдёт, головами-то протрясут да всем составом и двинут. А чего? Меня жизнь сколько раз уж мотала да кидала — и ничё, притерпелся. У нас порода крепкая. А там, глядишь, и новый род оборотней у России появится. Высших! Коль есть возможность в лучшем виде отчизне послужить — отчего и нет?