— Постараюсь, любимая. Но уж тут как пойдёт. Там ребята резкие да борзые.

— Ну дак и ты у меня не одуванчик солнечный! — На этом охренительном заявлении она чмокнула меня в губы и ушла к сыну. Вот и пойми этот нежный пол!

Ладно. Постараемся не убивать…

Да уж.

Поближе к назначенному времени я надел парадку, ордена, сабельку наградную, чтоб при всём параде явиться, да и сел на «Клопика» — а чего ноги попусту бить?

А вот к чему готов не был совершенно, так к ажиотажу вокруг знакомой арены. Трибуны были забиты полностью, куда плотнее, чем в прошлом году. Причём сидели в основном девушки, оно и понятно, а парни столпились вокруг арены. И посреди этой толпы — кто бы мог подумать, а? — стоят Витгенштейн и Багратион. Оба машут руками, и чего-то вещают восторженной публике. Интересно, Сокол где?

Завидя мое приближение, Витгенштейн жестом фокусника выхватил громкоговоритель, которого, вот только что — я поклясться могу! — у него не было, и возгласил:

— Да-а-а-амы и господа-а-а-а! А вот и виновник нашей сегодняшней незапланированной встречи! Сотник Иркутского казачьего войска, И-и-илья Кор-ршуно-о-о-ов!

Толпа пришла в сильнейшее волнение. Вот ты Петя… молодец. Даже из дуэли умудрился аттракцион устроить!

Пришлось раскланиваться, пожимать руки и улыбаться.

А господа противники-то что-то невеселы. Больше всех злится поляк. Чего это он? А потом я увидел причину…

Ах ты ж, ядрёна колупайка!!! По-любому, опять Витгенштейна идея!

А что? Ты как будто в нас сомневался?

Рядом с Багратионом стоял крашенный синей краской фанерный щит, на котором Серго самолично записывал названия ставок.

Здесь значились:

«Победа Ильи и Михаила»,

«Победа Ильи и Михаила в первую минуту»,

почти то же, но «во вторую минуту»,

«Михаил убьёт всех в одиночку»,

«Илья убьёт всех в одиночку»,

«Кто первый из противников Ильи и Михаила сдастся» — с вариантами…

И так далее.

И ни одного, ни одного, пень горелый, варианта на победу наших противников. Это прям настораживало.

— Ты чего творишь, болезный? — Я протолкался к Петру и дёрнул его за локоть.

— Отойдём! — Он оттащил меня за «Клопа» и в относительном безлюдии прошипел мне на ухо: — Папа приказал!

— Чего? — выпучил на него глаза я.

— Того! Я как узнал, что у вас дуэль назначена, сразу ему отзвонился. Папа пришёл в ажитацию и буквально приказал сделать из этой дуэли событие. Я ему: «Так рядовой, в общем-то, случай. Студенческая дуэль!» А он мне: «Не твоего ума дело! Вопрос государственной важности, изволь исполнять!» Ты представляешь? Вот и…

— Слышь, а ты мне лапшу на уши не вешаешь?

— Не-е, в таких вопросах я папеньку стараюсь не подводить. Он все-таки генерал-губернатор, а не только мой отец. Так что, Илья, изволь соответствовать!

— Вот вы где! — К нам бодрым шагом подскочил потеряшка-Сокол. — А чего прячетесь? Но оно и хорошо! Слушай сюда, Коршун! — Он быстро оглянулся, убедившись, что зевак поблизости не наблюдается, и, пригнувшись к моему уху, принялся азартно шептать: — Значит так! Делай что хочешь — медведем оборачивайся, птицей летай, но на этой дуэли должны победить вы. Понял? Мне сейчас папенька в таких красках всё описал, я чуть не оконфузился. Так такие брат политические игры, что если бы вы сами эту дуэль не организовали, её бы пришлось организовывать мне. Представь размах трагедии?

Я присвистнул.

— Потом пояснишь?

— Конечно, в силу моих пониманий.

И допусков по секретности?

Само собой.

— Так, это всё прекрасно, — Иван заторопился, — но я пошёл к твоим противникам, надо же и обязанности секунданта исполнять. Вдруг они извиниться захотят?

— Это вряд ли. Особенно после сегодняшнего… — Я махнул рукой.

— Ага. Но нам и не нужно, чтоб они слились! Всё — я пошёл! — Иван огляделся и увидел Михаила. — О! Вот и твой напарник. Идите… ну не знаю, хоть тактику обсудите…

А и правда. Надо. Михаил, конечно, как сказал Пётр, «тот самый», но и мы тоже чего могём. Я под прицелом сотен заинтересованных глаз подошёл с Дашкову. Он оглядел мой вид и восхищённо присвистнул:

— Ого! Теперь я больше верю папеньке.

— А чего это вам папенька такого сказал? Вы извините, что спрашиваю, князь, просто в нашей дуэли внезапно повылезали интересы слишком многих пап. И все как один из высшего дворянства.

— А-а, не беспокойтесь! Просто ещё с месяц назад папенька вызвал меня на приватный разговор и прямо сказал, что ежели какой казак из университета посмотрит на меня взглядом, от которого под землю зарыться захочется, то немедленно выказать оному казаку всю признательность нашего рода.

— Вот сейчас вообще ничего не понял! Ваш-то отец здесь причём? — Я искренне недоумевал. Что вообще вокруг моей скромной персоны происходит? Старший князь Дашков тут каким боком?

— Папенька состоит председателем попечительского совета Суворовских училищ Российской империи.

— И чего? Какое это ко мне имеет отношение?

— А кто недавно привёз кучу одарённых детей?

— А-а-а! — внезапно дошло до меня. — Но простите, это же, вроде как, государственная тайна?

— Так я её и не треплю направо-налево. С вами и разговариваю. Ладно. Вернёмся к дуэли. Насколько я знаю, вы — крепкий середняк. Какие скрытые козыри кроме страшного взгляда вы имеете?