— А Стальной Ветер чей? — хитро спросил её Витгенштейн. — Не было бы там интересов английской короны, не явился бы их защищать англский двадцаточник. Так что тут даже гадать не надо, чьи уши из-за вашей базы торчат.

— Полагаю, дядя разрешил ей выместить на нагличанах всё накопившееся раздражение, — хмыкнул Иван.

А судя по императорской выволочке, раздражения там должно было собраться… много, мягко скажем.

Начитавшись новостей и наевшись всякой вкуснятины, мы немного погуляли по центру города. Вернулись к дирижаблю — погрузка всё идёт. И тут меня осенило:

— Слушай, Иван! А позвонить мы отсюда сможем?

— Думаю, проблем не будет.

Мы прошли в очень похожую по прошлому году будочку военной междугородной связи. Всё здесь было похоже на новосибирский узел, даже дежурный офицер. В пять минут он получил разрешение на установление сообщения с Иркутском, и я набрал Афоню. Время к вечеру уже, будем надеяться…

— Алло! — ответил незнакомый мужской голос. — Контора товарищества «Коршунов, Тарутин, Коршунов».

Я немного растерялся:

— Э-э-э… С кем имею честь?

— Секретарь товарищества «КТК», чем могу помочь?

— Ах, секретарь! Послушайте, милейший, это Илья Алексеевич Коршунов вас беспокоит. Мне нужно срочно переговорить с Афанасием Степановичем. Звонок из Красноярска, с военной станции, по оказии. Он в конторе?

— Одну минуту! — трубка стукнула о стол, послышались шаги и приглушённые голоса, потом бряканье, и взволнованный голос Афони истошно закричал: — Алло! Алло, Илья?!

— Да не кричи уж, ухо глохнет!

— Илюха! Живой! Я, честно сказать, не знал, верить ли мамане или нет, до того рассказ у неё чудесный вышел!

— Афоня, погоди! Время поджимает. Дело у меня срочное.

— Ну, говори, братец, что случилось?

— Короче, мне кровь из носу надо в Амстердам.

Свояк на той стороне аж закашлялся:

— Ни хрена себе, у тебя запросы… Ну если кровь из носу… Твой «Дедьфин» всё равно после северов на профилактику встал, сегодня закончат — и вперёд. Пустой, да на форсаже… Послезавтра к полудню у тебя будет. Хорошо, я его в сетку полётов не включил ещё.

— Вот и славно!

Афоня усмехнулся:

— А чё эт ты — прям с севера да в Амстердам! В квартал красных фонарей захотелось? Ты смотри, Серафима тебе оторвёт всё, что мешается!

Я рассмеялся.

— Афоня, ты не представляешь, насколько ты прав. Именно в этот самый квартал. — На той стороне трубки поражённо замолчало, я прям живо представил себе вытаращенные Афонины глаза. — Только не затем, что ты подумал. Мне нужно оттуда человечка одного забрать да до Новосибирска довезти. К врачам. Я — обещал.

— Если обещал, надо исполнять.

— Так я о том же!

— Ладно! Я распоряжусь, встречайте. Грузовой порт. Стоянку забронирую короткую, давай без опозданий.

— Лады! — я вернул офицеру трубку.

Иван смотрел на меня со странным выражением.

— Ну чего? Ещё папане на меня пожалуйся.

— Вот ещё! — фыркнул он. — А знаешь что, я в этой гонке за тебя болеть буду. Надо их по носу хоть разок щёлкнуть! А то привыкли ни шатко ни валко…

«Они» — это, видимо, те, кто должен был обеспечивать привоз Эмминой сестрицы и тому подобные поручения.

Ну что ж, посоревнуемся. А письмецо именное я у Эмме для Лисси взял. И план подробный она мне нарисовала: куда идти, чего да как. Потому как в Новосибе только мы выгружались, а Эмме прямиком в Саратов летела, на свои спецкурсы.

К МЕСТУ ПРЕБЫВАНИЯ

Хорошо быть владельцем собственного шагохода! А ежели у вас свой дирижабль имеется, то вообще красота. Это я раз в шестой, наверное, подумал.

— И вслух сказал, — обернулся ко мне Хаген.

— Опа! Опять мысли вслух. Но всё-таки — хорошо!

В Новосибирск мы прибыли в ночь с воскресенья на понедельник. Небо — ясное, всё в звёздах. Холодрыга. Под нашу северную форму — самое то, даже расстёгиваться приходилось.

Как разгрузились — начались танцы с бубнами. «Саранча» — это ж почти двадцать тонн неудобного железа. Если бы она сама стояла-ехала, тут один коленкор, а в таком виде — на боку, недвижимой грудой — сплошные неприятности.

— Илюх, мы тебя ждём? — Иван оглянулся на остальных. — Машину придержим и за вами поедем.