Она вздрагивает, как будто я ударил её. Затем она выпрямляется.

— Ты не воспользовался этим, Люк. И мне двадцать один, а не шестнадцать.

Настала моя очередь хмуриться. Хейвен не кажется шокированной или смущенной. Если бы я не знал её лучше, я бы подумал, что она злится из-за того, что я помешал развитию событий.

Но это невозможно. Может, она и достаточно взрослая, чтобы пить, но весит около ста фунтов, промокшая насквозь. Если мне хватило трех кружек пива, чтобы покачнуться на ногах, могу только представить, как сильно алкоголь подействовал на неё. Ни один из нас сейчас не руководствуется здравым смыслом. Чёрт, я только что балансировал на грани приступа паники, вызванного этими дурацкими фейерверками.

Эта мысль отрезвляет меня больше, чем запретный поцелуй. Хейвен знает о моём посттравматическом расстройстве и о засаде, которая его спровоцировала. Она только что утешила меня, и я вознаградил её, засунув язык ей в глотку. Я открываю рот, чтобы ещё раз извиниться, но она говорит первой.

— Ты прав, — говорит она, и на её лице появляется выражение, которого я никогда раньше не видел. Она замкнута... почти холодна. Незнакомка. — Этого не должно было случиться. Мы оба слишком много выпили и увлеклись. В этом нет ничего особенного. — Она пожимает плечами, как будто хочет подкрепить свои слова делами. — Я собираюсь подняться наверх. Нам обоим нужно поспать. Завтра важный день.

Завтра. Верно. День, когда я должен сделать Лейтон предложение.

Боже, я такой мудак.

— Спокойной ночи, — говорит Хейвен, и я не знаю, что ответить, чтобы это не прозвучало банально или глупо.

Но уже слишком поздно. Она уже ушла.

***

Я поднимаюсь наверх и сажусь на край кровати. Слова Хейвен эхом отдаются в моей голове.

«— В этом нет ничего особенного».

Но это так. Я переступил черту. Уничтожил нечто редкое и ценное.

Я разрушил доверие между нами. Сможем ли мы когда-нибудь вернуться к тому, что было раньше?

Хочу ли я этого?

Я отбрасываю эту мысль, прежде чем она успевает окончательно сформироваться. В моей сумке лежит набор лекарств, и я достаю снотворное, которое стараюсь не принимать. Однако, сегодня вечером будет исключение. Я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что не смогу заснуть без посторонней помощи. И если мне удастся заснуть самостоятельно, мне гарантированно будут сниться ужасные сны. Они могут быть довольно грубыми, и я не хочу волновать Хейвен, если прореву что-нибудь нелепое посреди ночи.

И я, конечно, не хочу, чтобы она прибежала в спальню проведать меня. Это чревато неприятностями.

Я проглатываю таблетку в ванной, чищу зубы и устало сворачиваюсь калачиком. Моя парадная форма висит на дверце шкафа. Издеваясь надо мной.

Все, кого я знал в детстве, будут там завтра, готовые поддержать меня как своего рода героя. Кто-то, кто достоин их похвалы.

Со стоном я переворачиваюсь на другой бок и зарываюсь головой в подушку. Когда усталость наваливается на меня, я позволяю ей взять своё.

Когда я в следующий раз открываю глаза, комната залита светом.

И в доме царит та жуткая тишина, которая наступает, только когда ты один в здании. Возможно, не все это чувствуют. Возможно, это благодаря моей подготовке рейнджера у меня появилось такое шестое чувство.

Что бы это ни было, я каждой клеточкой своего существа знаю, что Хейвен здесь нет.

И действительно, когда я захожу на кухню, на столе лежит записка.

«Люк… Надеюсь, ты не возражаешь, но сегодня утром я воспользовалась услугами Убер. Моей маме нужна помощь с некоторыми срочными делами. Вот ключи от моей машины. Машина полностью заряжена. Увидимся позже на стадионе. Сегодня всё будет замечательно. Хейвен».

Внизу нарисована связка воздушных шариков и праздничных лент. На прилавке рядом с запиской лежат ключи от машины.

Я долго смотрю на её почерк. И, в отличие от прошлой ночи, сегодня утром моя голова ясна. Как только я проснулся, осознав, что я один в доме, я без сомнений понял, что это последнее письмо, которое я получу от Хейвен.

Но что я могу с этим поделать? Лейтон рассчитывает на меня. Весь город рассчитывает на меня.

А у меня нет времени.

Глава 7

Хейвен

Я стискиваю зубы, когда несу торт через раздевалку футбольной команды. Головная боль, которая мучила меня этим утром, никуда не делась. Я пробовала тайленол и кофе и даже один из всемирно известных массажей спины моей матери. Ничего не помогло.

— Хейвен, — говорит мама, заметив меня. — Дай-ка я возьму это.

Она подбегает и хватает торт, прежде чем я успеваю возразить. Это один из десяти, которые сегодня рано утром доставила городская пекарня, и моя мама целый час переживала, что этого будет недостаточно.