Улыбка Хейвен мягкая. И грустная.

— Ты можешь быть честным со мной. Мы уже писали об этом, помнишь?

— Помню. — Она этого не знает, но Хейвен единственный человек, которому я когда-либо писал, пока был на службе. С мамой я обычно общаюсь в смс-чате или по скайпу. Мы с Лейтон общаемся по Фейс Тайму или пользуемся одним из зашифрованных чатов, на которые я вынужден полагаться во время секретных миссий.

Но мы с Хейвен всегда переписывались. Всё началось с какой-то глупости — я пообещал ей кое-что, когда ей было четырнадцать и я уезжал. Ее слезы удивили меня в тот вечер. Каким-то образом, даже будучи глупым восемнадцатилетним мальчишкой, я знал, что не смогу подвести её. Поэтому я отправил то первое письмо, как только сержанты-инструкторы дали нам время переписаться.

Она ответила мне и приложила один из своих рисунков. Уже тогда она была удивительно талантлива.

Когда я написал ей в ответ, то попросил прислать ещё один рисунок. И, будучи Хейвен, она его выполнила. Она прислала мне прекрасный карандашный набросок дельфина, прыгающего в заливе Сан-Диего.

Я написал ей в ответ.

И она ответила мне.

Буквы и рисунки текли и не прекращались. Были времена, когда эти рисунки и сопровождавшие их слова были единственным, что помогало мне пережить ночь.

— Люк?

Я поднимаю глаза, когда её тихий голос возвращает меня из прошлого.

— Да, — выдавливаю я из себя. — Прости.

Она отодвигает свой стакан с водой со льдом в сторону и кладет свои тонкие пальцы на мою руку.

— Все в порядке. Нам не обязательно говорить об этом.

Я смотрю на её руку, лежащую на моей... и мой взгляд против моей воли поднимается вверх по её руке. Я хотел подразнить её по поводу её наряда, точнее, отсутствия такового, ещё в аэропорту. На ней почти ничего нет. Крошечные джинсовые шорты и такая эластичная майка, которая обнажает полоску её плоского живота.

Мой взгляд скользит по ложбинке у её шеи, а затем опускается к грудям. Они больше, чем я помню.

Мои щёки вспыхивают, и я отдёргиваю свою руку от её. Я также отвожу взгляд.

Какого чёрта я делаю, пялюсь на младшую сестру моего лучшего друга? Хейвен двадцать один год. Я знаю её с восьми лет.

Завтра у меня помолвка. С Лейтон Браун, женщиной моей мечты.

Хейвен откидывается на спинку стула и снова прикусывает губу.

Моё внимание приковано к ней, как луч лазера. И когда только её губы успели стать такими пухлыми и надутыми?

Но веснушки у неё всё те же. У неё симпатичная россыпь веснушек на переносице. Они расходятся веером, а затем исчезают, когда достигают её щек.

— Мне не следовало ничего говорить, — бормочет она. Её густые ресницы опускаются, скрывая глаза.

— Нет, — быстро отвечаю я. Она выглядит такой опустошенной, что я тянусь через стол и беру её за руку. — Все хорошо. Я... в порядке. Или, по крайней мере, буду в порядке. Лекарства помогают справиться с психическими расстройствами.

Она сжимает мою руку.

— А как насчет физической боли? Тебе всё ещё больно?

— Больше нет.

Я не говорю ей, что душевная боль намного сильнее, чем любое физическое дерьмо, с которым я сталкивался. У меня есть руки и ноги. Со всеми своими пальцами на руках и ногах. Я счастливый ублюдок, и у меня нет абсолютно никаких причин жаловаться.

И, кроме того, я не хочу тратить это время на разговоры о вещах, которые предпочел бы забыть.

— Итак, — говорю я, отпуская её руку и жестом подзывая официантку со счетом. — Мы останемся сегодня в приозерном домике?

Если Хейвен и замечает, что я неуклюже меняю тему, она не подает виду.

— Да, если ты не против. Мама с папой подумали, что для тебя будет слишком рискованно оставаться у них дома. Твоя мама приедет на машине, так что она будет там к обеду. Мы не можем рисковать, что Лейтон заглянет к нам.

— Хороший план.

И Лейтон почти наверняка отправится навестить мою маму. Иногда мне кажется, что моя мама любит мою девушку больше, чем меня. Конечно, все любят Лейтон, и не только потому, что она слишком великолепна, чтобы быть настоящей. В её случае красота — это нечто большее, чем просто внешняя привлекательность. Мы начали встречаться в предпоследнем классе средней школы. Я не был уверен, что наши отношения сохранятся после моего назначения, но мне следовало знать, что Лейтон справится с этим. Она всегда меня поддерживала.

Не беда, что моё отсутствие позволило ей сосредоточиться на карьере медсестры. Чуть больше года назад она получила степень магистра и теперь работает в одной из крупнейших систем здравоохранения в Сан-Диего. Я восхищаюсь ею и даже немного смущен. Последние семь лет я занимался вещами, которыми не всегда могу гордиться. Она спасала жизни. Я так и не смог понять, что она во мне нашла. В те моменты, когда я полностью честен с самим собой, я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь сделать её счастливой.