– Простите? – выдохнула слизеринка почти неслышно. – Вы хотите, чтобы я… Но ведь Азкабан…

– Никто тебя не поймает, маленькая осторожная змейка, – каркающе рассмеялся волшебник и протянул девочке чью-то волшебную палочку. – Возьми. На сегодняшний урок она твоя.

Маргарет неохотно подчинилась, дерево под её пальцами неприятно нагрелось, точно протестуя, но она постаралась не обращать на это внимания. Помимо очевидного самоубийственного урока у девочки была ещё одна проблема – вновь обуреваемый странным маниакальным настроением Крауч. Он стремительно похромал к парте и, опершись на неё раскрытой ладонью, поставил банку. Паук в ней испуганно сжался.

– Пробуй, Эйваз! Поверь мне, тебе понравится, – понизив голос до шёпота, оскалился лже-Хмури. Маргарет зачем-то отметила, что многих зубов у бывшего аврора не хватает. – Советую начать с Круциатуса. Как раз поймёшь, о чём мы тогда говорили. Ну, давай. Нужно произнести «Круцио» и направить палочку на жертву. Не забудь, здесь важно ещё и желание.

Маргарет тяжело сглотнула и направила палочку на вытряхнутого из банки паука. Поджав под себя длинные лапки, он замер, точно это могло его спасти. Едва справляясь с собственным ужасом и отвращением к процессу, девочка постаралась найти в себе названное Краучем чувство. К счастью, палочка в её руке не ходила ходуном, но всё равно ощущение были далеки от того, что предрекал Барти. Она никогда не наслаждалась чужими мучениями, и начинать не собиралась.

– Я не могу, – произнесла Грета, наконец, и отвела палочку. – Этот паук мне ничего не сделал.

– Я могу попросить его напасть, – хрипло усмехнулся преподаватель, тяжело оседая на край стола. – Он ядовит, но не смертельно, однако, его укусы очень, очень болезненны. Тебе в таком случае будет легче? Или ты захочешь применить заклятье ко мне?

– Я не стану этого делать, – твёрдо произнесла, Грета, нервно облизывая губы. Видимо, подхватила эту привычку от учителя. – Это отвратительно, и Вы знаете это не хуже меня. Я не могу. Не после того…

– Как я рассказал тебе о Лонгботтомах? – вопреки ожиданиям, Пожиратель Смерти не выглядел рассерженным. В его хриплом смешке слизеринке послышалось что-то похожее на снисхождение. Крауч заговорил тихо, а оттого жуткие, страшные слова звучали особенно проникновенно. – Скоро будет война, и ты научишься не думать ни о ком, кроме себя. Поверь мне, та же Грейнджер или твой ненаглядный увалень - Невилл с огромным удовольствием направят на тебя палочку и произнесут «Круцио», если выдастся такая возможность. Не думай, что Гриффиндор равен благородству. Хвост тоже выходец из этого факульета.

При упоминании четвёртого Мародёра Маргарет вздрогнула. В её памяти тут же всплыли картины недавнего видения и душераздирающий визг Хвоста. Следом за ним пришло то странное ощущение мрачного торжества, и девочке показалось, что в Непростительном заклинании нет ничего страшного. Это просто слово, которое так легко произнести. Что-то древнее и тёмное внутри неё будто бы подняло голову, очнувшись от затянувшейся спячки. По животу, груди, а после и руке, сжимающей палочку, прошлось щекочущее ощущение, точно кто-то невидимые погладил кожу пёрышком… или кончиком хвоста.

– Круцио, – прошептала девочка с придыханием, ощущая, как крепнет и растёт в груди странное предвкушение. Паук, отброшенный красным лучом, задёргался, корчась на дальнем от слизеринки углу стола. Маргарет показалось, что камень в её кольце блеснул багровым. «Нужно наказать это жалкое существо!» – шелестел чей-то негромкий голос в голове слизеринки – «Отвратительная, мелкая тварь! Она мешает, уродует мир. Только боль может её очистить».

Эта странная чуждая мысль и привела девочку в чувство, она отбросила от себя чужую волшебную палочку, точно та могла укусить её. Паук ту же перестал дёргаться и замер, медленно опуская сведённые судорогой лапки. Грету затошнило от ужаса произошедшего. Неужели, это она сейчас пытала и наслаждалась мучениями? Быть не может…

– Неплохо, – неожиданно раздавшаяся похвала Крауча заставила Маргарет вскинуть взгляд. Фальшивый Грозный Глаз смотрел одобрительно и почти потрясённо, точно не ожидал подобного успеха. – Не совсем то, что нужно, но весьма не дурно. Для первого раза ,так вообще потрясающе.

– Мне придётся… снова? – не справившись с накативший дурнотой, слизеринка судорожно втянула воздух сквозь зубы и прижала ладонь ко рту.

– Нет, не сегодня и не в ближайшее время, – утешил девочку Барти, вовремя подсунув ученице ведро. Маргарет вырвало. На счастье, только желчью – она ничего не ела с обеда и, вероятнее всего, на ужин уже не пойдёт. Пожиратель Смерти внезапно погладил огромной лапищей девочку по спине и подал ей воды. – Это у многих бывает. Первый раз всегда сложно.

Спрашивать, что именно «сложно» первый раз Маргарет не стала, опасаясь снова согнуться над пустым уже ведром – Барти его вычистил мимоходом, будто ничего и не было. Слизеринка медленно выпрямилась, ощущая, как горит горло и печёт в груди. Хотелось трусливо сбежать или заплакать, сказать, что она так больше не может и, главное, не хочет. Спрятаться в родных подземельях и рассказать всё декану, переложить ответственность с себя на кого-нибудь другого – взрослого, которому… ничего не страшно. Неожиданно, но мысль о профессоре Снейпе придала ей сил. Он справился со всем этим, а значит, сможет и она, Маргарет. У неё есть цель, а это главное, ради этого стоит перетерпеть и не такое. Поймать за хвост ускользающую мысль о том, что же за важная миссия стоит всего этого ужаса слизеринка не смогла, но вновь погружаться в пучину бессмысленного самобичевания не стала. Она справится, а причины не так уж и важны. В конце концов, Крауч прав, когда («когда», а не «если») её никто жалеть не станет, а значит, нужно будет выживать, даже так - ударяя на опережение.