— Да, — я наклонился вперед. — Правильно я понимаю, что моя поездка с советником пока откладывается?

— Правильно, — согласился Таллис. — Она состоится не раньше, чем мы сможем хотя бы частично проверить то, что он расскажет.

— Хорошо. Значит, какое-то время я еще пробуду в Обители. Тогда можете мне рассказать, что показала проверка тех младших магистров, которые перед судом просили за Сантори?

Таллис нахмурился.

— Это внутреннее дело Церкви, Рейн. Тебя оно никак не касается.

— Простите, что противоречу, верховный магистр, но касается, — возразил я, и быстро, пока Таллис не успел что-то еще сказать, добавил: — Я единственный, кто может допросить людей, принявших сан жреца. Ментальное давление на младших магистрах, естественно, не работает, и в пыточную камеру на основании только подозрения вы их не отправите; нужно искать доказательства, свидетелей, улики, а это время и риск ошибки, риск что-то упустить. Если же с ними буду говорить я, то все станет ясно за один день. Тем более что в отличие от братьев Вопрошающих мне не нужно держать барьеры, я не устану.

Таллис откинулся на спинку стула, глядя на меня изучающе.

— Что же, ты хочешь допросить всех четырех?

— Как минимум их. Но лучше вообще всех магистров — сперва Малого Капитула, а потом Большого.

Взгляд Таллиса стал откровенно недоверчивым, словно он не мог поверить в то, что услышал. Потом он посмотрел на Теагана, будто спрашивая: «Мне это не почудилось?»

— Даже наставнику будет сложно заставить магистров согласиться на такое, — проговорил Теаган. — Рейн, зачем это нужно?

— Затем, что я уверен — ни Великий Древний, ни Белый Паук не остановились бы только на одном магистре. Они бы попытались запустить свои крючки в любого, кто хоть чуть поддался. Слабости есть у каждого человека, даже у того, кто стал иерархом Церкви… И сейчас, с только что состоявшимся судом над Сантори, с известием о том, что Госпожа Магия вновь заговорила с людьми, с новостью об угрозе, исходящей от Великого Древнего, продавить магистров будет проще.

— Проще… — повторил Таллис. — Проще было бы только в том случае, если бы им это лично приказал новый аватар Пресветлой Хеймы. А так нет, проще не будет.

— От катастрофы, которую собирался вызвать Сантори, нас отделяло всего три месяца, — проговорил Теаган. — Наставник, Рейн прав — мы не можем рисковать. Если кто-то из магистров, как и Сантори, стал врагом человечества…

— Нет, чем мы действительно не можем рисковать, так это тем, чтобы настроить всех магистров против тебя! — возразил ему Таллис. — Твое положение все еще слишком шатко!

Хм… Кажется, главную загвоздку я понял…

— Теаган не будет иметь никакого отношения к этому допросу, — сказал я Таллису. — Более того, мы можем представить его такой же жертвой произвола, какой почувствуют себя остальные магистры. Им останется винить разве что вас.

— Представить Теагана такой же жертвой произвола, а? — после паузы произнес Таллис, но по его задумчивому выражению я понял, что угадал — о будущем своего да-вира Таллис волновался едва ли не больше, чем о будущем Обители. Стоило предложить убрать Теагана из-под удара — и моя идея сразу показалась Таллису куда более заслуживающей внимания.

— Ладно, — Таллис хлопнул ладонью по столу. — Раз все летит вверх тормашками и мир сходит с ума, отчего бы и мне не устроить магистрам небольшую встряску?

Похоже, что недовольства остальных иерархов в отношении себя Таллис нисколько не опасался.

Зал, в котором проходили собрания Младшего Капитула, оказался больше, чем зал Капитула Старшего, поскольку младших магистров оказалось тоже больше — около четырех десятков.

Их кресла, не такие роскошные, тоже стояли по кругу, но в несколько рядов, почти не оставляя места для свиты, и трон, предназначенный Таллису и обычно пустующий, среди них сильно выделялся.

Ропот голосов, хорошо слышимый из коридора, стих, едва Таллис прошел через открытую дверь, и пока он поднимался по ступеням к своему трону, молчание стояло мертвое. Об исходе суда над Сантори все, конечно, уже знали, и, судя по выражениям лиц, понимали, что и созыв собрания, и появление верховного магистра не сулят им ничего хорошего.

Я зашел в зал следом за Таллисом, и еще до того, как остановился рядом с его троном, ощутил на себе десятки подозрительных, оценивающих и враждебных взглядов. Вряд ли в зале остался хоть один магистр, который бы к сегодняшнему дню не знал, кто я такой.