Это были хорошие времена, которые я вспоминала, стоя посреди этой чужой кухни.

Мои руки были подняты вверх, когда я встретилась с глазами цвета пасмурного неба, которые могли видеть меня насквозь.

— Сальваторе, — поприветствовала я, широко улыбаясь.

Он стоял довольно далеко от меня, прислонившись к стене, и наблюдал за мной, скрестив руки на груди. На нём были чёрные классические брюки, чёрная рубашка, немного расстёгнутая сверху, и золотая цепочка на шее. Его волосы казались влажными, и он прислонился к стене, выглядев при этом, как какая-то модель из журнала.

— Когда ты вернулся? — спросила я, прекращая танцевать, и сосредоточилась на своей выпечке, — мне захотелось сегодня что-то испечь, извини, если это тебя разозлило. Я просто хотела сделать что-то продуктивное. Я попросила ребят выделить мне немного места на кухне, чтобы я могла готовить сама.

Я подошла к раковине и начала отмывать руки от муки, затем схватила полотенце и вытерла свои мокрые руки. Затем я повернулась к нему лицом, а он уже оторвался от стены и прислонился к кухонной стойке, положив руки на столешницу. Он выглядел на миллион долларов, а я, в отличие от него, была в одной из его больших рубашек, потому что собиралась быть дома весь день.

Дома…

Точнее там, где Сальваторе, но уж точно не дома.

Мои волосы были собраны в небрежный пучок, я надела очки, и решила не заморачиваться с макияжем. Сальваторе же своей внешностью и исходящей от него доминирующей аурой, походил на какого-то итальянского бога.

— Тебе разрешено делать всё, что ты хочешь, мышонок, — наконец сказал он, рассматривая меня с головы до ног, и я почувствовала, что краснею от его пристального внимания. Его взгляд скользнул по моим голым ногам и, казалось, на мгновение потемнел, прежде чем он вернулся к моему лицу.

— Где ты был? — неожиданно для себя, спросила я.

Мои слова прозвучали так, как будто меня действительно волнует, где он был всё это время.

— Ты просто... иногда исчезаешь, — сказала я, вспомнив все моменты, когда просыпалась одна в кровати Сальваторе.

От моих слов на его лице начала появляться улыбка.

— У меня были дела, — ответил он равнодушным голосом, как всегда, не выдавая никаких эмоций.

— Ну, знаешь, — я сделала паузу, не решаясь продолжить, — может, ты мог хотя бы прощаться перед тем, как уходишь на работу.

Я попыталась закрыть эту тему, словно проснуться одной в постели для меня не имело большого значения. Но на самом деле, это заставило меня почувствовать себя грязной, словно я была какой-то шлюхой, которую он использовал, и когда наступило утро, он вспомнил, что у него были дела поважнее.

— Мне не очень нравится просыпаться одной, вот и всё…— я наблюдала, как он выпрямился и неторопливо направился в мою сторону. Он медленно приближался, не отрывая взгляда от меня.

Когда он подошёл, он положил руки по обе стороны моей талии, глядя на меня сверху вниз, блокируя меня со всех сторон. Я снова почувствовала, что теряюсь в этих глазах, которые казались пустыми и безжизненными. Но в его глазах была неизведанная мне глубина, которая дико смущала меня, заставляя чувствовать себя испуганной, злой, счастливой, и эти чувства каждый раз сбивали с толку. Я так их ненавидела, потому что они заставили меня предать себя. Я провела руками по его бицепсам, почувствовав, как его мышцы напрягаются под моими руками.

Некоторое время мы просто молча смотрели друг другу в глаза. Я словно потеряла дар речи, теряясь в этой глубине, осознавая, что позволяю его глазам разрушать мою душу. Моё сердце рвалось к нему и у меня перехватывало дыхание, когда он обращал на меня внимание. Он был монстром и забрал у меня так много, почему я вообще была в его объятиях в этот момент?

— Сальваторе… — выдохнула я, уже запомнив каждый миллиметр его лица.

Не знаю, почему я произнесла его имя - слова сами вырвались наружу. Сама не знаю, что я хотела ему сказать. Быть может, я хотела проклясть его за то, что он со мной сделал. Или может, я хотела умолять освободить меня… а может и то и другое.

— Нирвана, — ответил он, притягивая меня ближе к себе.

От глубины его голоса у меня по коже побежали мурашки, и я на секунду закрыла глаза, осознавая, что он впервые произнёс моё имя. Я резко вздохнула, наслаждаясь тем, как оно звучало на его языке с итальянским акцентом. Я готова была слышать моё имя из его уст ещё миллион раз, и боюсь, мне это никогда не надоест.

Он опустил голову вниз, прижимаясь лбом к моему, а его руки заскользили от моей талии к лицу. Я ещё не открыла глаза, но почувствовала его дыхание на своей коже, и то, как его большие пальцы ласкают кожу моих щёк.

— Что ты делаешь со мной? — наконец прохрипел он шёпотом. Его голос звучал сурово, как будто он не стеснялся в этом признаться, но желал, чтобы я была единственной, кто это услышит. Моё пропустило удар, — что ты со мной сделала?

Закрыв глаза, он коснулся носом моего, а его губы были в сантиметре от моих. Я крепче сжала его плечи.

— Что ты имеешь в виду? — с бешено стучащим сердцем спросила я.

С глубоким вздохом он открыл глаза, ещё сильнее прижимаясь своим телом к моему, подталкивая меня к столешнице.