Шрифт:
— Ну, или пипетку. Чем вы там в меня так легонечко упирались, пока мы сидели в засаде, таким маленьким и острым?
Миар Лестарис открыл рот, явно собираясь ответить нечто остроумное, а потом фыркнул и засмеялся.
Глава 18
На ужин я пришла злая на себя саму — Миар не моё увлечение. Это моя работа! Именно так и нужно воспринимать всю эту ситуацию, всю эту историю. Работа, задание, задача. Миссия, наконец! Пускать слюни на ректора и его… гм… реторты, надо в разумных пределах, сохраняя при этом здравый рассудок. Уже подходя к зданию столовой, я пропустила Шаэль вперед, задрала голову к небу и тихо сказала:
— Миар, я вас обманываю. Просто отдайте Эстею Ключ и дайте мне уйти. Отпустите меня — и простите, если сможете.
Не сказала, конечно, — только хотела сказать. Губы свело, острая боль, призывающая молчать, исказила лицо гримасой и моментально отрезвила, заставила собраться с мыслями. Однако злости на себя не уменьшила.
Растаяла маслом на горячем блинчике. Слабачка! Дура!
— Ари, солнышко, от твоего лица у меня молоко скиснет! — как всегда душевно улыбнулась мне проходящая мимо Дорис. Шаэль в этот момент с чувством опустила на стол тарелку с внушительным куском поджаристой творожной запеканки, утопающей в жирных сливках, разбавленных тёмными вкраплениями яблочного повидла.
— С лицом Ари всё в порядке, даже когда настроение у неё паршивое, — заявила она, отправляя в рот кусок нежнейшего творога. — А вот моему лицу может помочь только нож, иголка и нитка!
При словах «иголка и нитка» меня передёрнуло.
— Почему? — Дорис остановилась, удивлённо глядя на мою жующую и сокрушающуюся подругу, хотя два эти состояния для Шаэль были самыми привычными.
— Потому что в моём случае можно только отрезать лишнее и зашить, отрезать щёки и зашить рот! — пробурчала Шаэль. Извлекла из кармана большой кусок завернутого в бумагу мягкого шоколада — и принялась мрачно, но целеустремлённо крошить его в оставшиеся на тарелке сливки. Мы с Дорис молча на нее смотрели. Потом Дорис осторожно присела рядом.
— Я же рассказывала вам, девочки, что на прошлой работе насмотрелась на девчонок, пошедших по кривой дорожке. Ух, как они старались перекроить себя вдоль и поперёк! Могли бы под нож лечь — легли бы.
Шаэль покосилась на меня, а потом на Дорис:
— Мне кажется, в их случае лицо не самое главное…
— Ну, милая моя! Все они, особенно самые молоденькие, истово верили поначалу, что кто-нибудь из богатых клиентов влюбится в них без памяти и заберёт из той бездны, куда они упали — по собственной глупости или жестокости судьбы.
— А такое случалось? — жадно спросила Шаэль и снова отчего-то бросила на меня виноватый взгляд. Мрак… да она же и меня к тем самым падшим девицам причисляет!
— На моей памяти — никогда, — грустно улыбнулась Дорис. — Девчонки болтали, конечно, всякое, но это слишком походило на сказки о находящихся родителях в сиротских приютах. Людям нужно верить в лучшее… Так я это к чему, милая моя. Среди тех девочек встречались очень хорошенькие, прямо картинки. И личико, и фигурка — всё прекрасно. Только сделало ли это их счастливыми? Увы, нет. А некоторые средства для поддержания этой ускользающей красоты были более чем жесткими…
— Какие средства?! — ещё более жадно спросила Шаэль и даже отложила ложку в сторону.
— Разные, — уклончиво ответила Дорис и поднялась. — Вам ли, алхимагам и спагирикам, об этом рассказывать? Например, капали в глаза белладонну, наживую, никаким образом не обработанную…
Я ни о какой белладонне не слышала, а вот Шаэль округлила глаза и прижала ладонь ко рту.
— Это опасно? — поинтересовалась я.
— Я лично знала одну девушку, полностью потерявшую зрение, — вздохнула Дорис. — Хотя капли белладонны временно делали взгляд глубоким и томным…
— Расскажите ещё! — взмолилась Шаэль, скорее заинтригованная, нежели испуганная, но верлада ловко собрала тарелки в стопку с нашего и соседнего столов и ответила:
— Как-нибудь потом, ладно? А то мало ли… Ты поняла, что я хотела сказать?! Счастье — оно не в этом.
Шаэль печально и в то же время упрямо посмотрела на кусочек шоколада в руке — его осталось совсем немного, раза в четыре меньше, чем было.
— Хочешь?
Я помотала головой, и подруга, недолго думая, запихнула оставшееся в рот целиком.
В комнату я возвращалась с опаской — всё-таки Миар упомянул про переселение, а его чувство юмора было довольно своеобразным, так что я вполне готова была увидеть свои двенадцать чемоданов, сиротливо ожидающие в коридоре нового пристанища.
Чемоданов не было.
Но вместо них около моей — нашей с Юсом — двери стояло и сидело около дюжины парней, как с нашего курса, так и старше. Увидев меня, они оживились, привстали и глупо заулыбались.
«Точно, ректор чудит, — обречённо подумала я. — Пригласил их попрощаться со мной. Или в качестве рабочей силы — чемоданы перетаскивать. Или…»