— И в то же мгновение забываю о нём, — закончила я. — И вы не валите меня на экзамене по спагиромагии.

— Зачем валить того, кто прекрасно справится с этим сам? — фыркнула верлада и повернулась к дочери:

— Но не думай, что это как-то избавит тебя от наказания. Поработаешь в особой теплице.

— Не надо! — жалобно пискнула Шаэль. Я только открыла рот, как верлада Алазия успела меня перебить:

— Нет, соглашение пересмотру не подлежит. Больше никаких поблажек, никогда, имей в виду, наглая девчонка. Можешь составить компанию этой убогой на отработке, для тебя тоже будет полезный опыт, но я своего слова назад не беру.

Я кивнула, успев подумать, не продешевила ли с просьбой, не прогадала ли. Впрочем, пути назад уже не было.

Шаэль вернула мне похищенный свинцовый порошок в наглухо закупоренной стеклянной ампуле, жарко уверив напоследок, что «взяла-то всего ничего, совсем щепоточку». Смотрела она на меня с каким-то священным ужасом и восторгом, то ли из-за моих методов «охомутания» ректора, то ли из-за того, как я поговорила с её мамашей. Жаль — мне не хотелось ничего менять в наших отношениях.

Первоначально собираясь отдать украденное Миару — возможно, «лишний» ингредиент мешал ему понять истинную причину выбора вором остальных веществ — я внезапно засомневалась. Подруга руководствовалась всего лишь стремлением стать хоть капельку привлекательнее (разумеется, привлекательнее в её понимании), но ректор вряд ли сочтёт это достаточным оправданием кражи. А по мне так верлада Алазия прекрасно справится с наказанием дочери без лишних помощников… Однако, поняв, что я знаю больше, чем говорю, Лестарис вцепится в меня, как клещ, и будет требовать всей правды, возможно, используя кровавые пытки и безжалостные провокации. Тот ещё фрукт.

Лучше всего было бы вернуть похищенное незаметно. Но как? Если подложить ампулу ректору в личную жилую комнату, он сразу поймёт, что это я — кто же ещё! Оставить в хранилище, открыв его ключом Алазии? Боюсь, он меня сразу же там и застукает, с моим-то везением натыкаться на объект в самые неудачные моменты, после чего все мои оправдания будут звучать жалким блеянием, и в мою невиновность Миар никогда не поверит. Да и как всё объяснить? Написать записку? Не уверена, что смогу достоверно изменить почерк.

Промучавшись в сомнениях полдня, я отвергла несколько совершенно грандиозных планов, после чего остановилась на самом примитивном варианте из всех. Ничего особенного, совершенно не то, что будет достойно описания в мемуарах. Если я, конечно, доживу до мемуаров…

Покаянно-пояснительную записку я вырезала из бумаги и наклеила на лист — кропотливая дурацкая работа, из-за которой я пропустила обед. Записку сложила квадратиком, тщательно обмотала бумагой пробирку, перевязала лентой и засунула всё в небольшую плоскую коробочку, после чего отправилась к входным воротам, к бедолаге Тарину.

Вообще-то, это был мой второй визит к нему за сегодняшний день. В первый я сбегала в небольшой перерыв между лекциями поинтересоваться, жив ли парень после вечернего дежурства на морозном ветру, и извиниться за то, что не сделала этого раньше. Увидев меня, привратник закрыл глаза, заткнул уши и запричитал:

— Ничего! Слышите?! Я ничего делать для вас больше не буду! Никогда! Ни-ког-да! Решил помочь, и что?! Теперь хожу с жутким насморком, а верлад Лестарис смотрит на меня, как на умалишенного! Нормальный человек не стал бы преграждать ему путь со всякими глупостями! Правильно мне мама говорила…

В ожидании завершения словесных излияний, я принялась разглядывать окружающее пространство: тяжелые кованые ворота, очевидно, предназначенные для экипажей Очень Важных Персон, калитка для простых смертных, небольшая клетушка сбоку, где и обитал привратник. К ней я подошла поближе, надеясь дослушать жалобные речи, устроившись с комфортом. Впрочем, диванчиков и скамеек для гостей не предполагалось. Взгляд сам собой упал на простой с виду металлический ящик — на него, что ли, сесть? В прошлые разы я как-то не обращала внимания на этот незатейливый элемент обстановки, потому что крышка всегда была опущена и заперта на замок. Но замок остановить меня не мог, от нечего делать я приподняла крышку и обнаружила, что ящик полон каких-то плоских коробок и конвертов. Я даже разглядела на одном из конвертов фамилию «Лестарис» и сразу же приняла боевую стойку.

— Эй! — я бесцеремонно подёргала Тарина за рукав. А поняв, что это не помогает, попросту прижала ладонь к его губам. Парень наконец-то замолчал и вспыхнул до корней волос.

— Что вы…

— Не бойся, целоваться не полезу, во-первых, ты с задачей по задержанию ректора не справился, во-вторых, чего доброго, в обморок грохнешься! Что лежит в этом ящике?

Тарин моргнул. Стряхнул с лица светлые пряди.

— Что?

— В этом ящике что находится?

— Где?!

— В ящике.