— Протяни руки. — Его голос был таким хриплым и жестким, как никогда раньше, что еще больше разжигало пламя вожделения в моей душе.

Я протянула свои запястья, с жаром наблюдая, как он закрепляет их ремнем. Когда мой взгляд снова переместился на него, мои колени чуть не подкосились от необузданного желания, застывшего в его чертах.

— Я хочу, чтобы ты отсосала мне своими сладкими губами.

Не было никаких колебаний. Я отчаянно хотела доставить ему удовольствие. Увидеть, как этот сильный мужчина передо мной поддается моим ласкам.

Мои колени опустились на пол.

Маттео вынул свой член, полностью покрытый толстыми венами от кончика до основания. Он медленно погладил себя, затем протянул руку мне за голову и притянул меня к себе. Я опустила руки, понимая его намерение, что этот момент предназначен только для моих губ и его члена без каких-либо других отвлекающих факторов.

Когда он прижал теплую красную головку к моим губам, я прильнула к нему и высунула язык, чтобы лизнуть. Маттео зашипел, крепче вцепившись в мои волосы.

— Блядь, я хотел сделать это с той самой секунды, как увидел твои чертовски привлекательные губы. — Он прижался к моим губам, требуя проникновения. Я была слишком рада услужить.

Я открыла рот и глубоко засосала его, наслаждаясь его стоном. Я не была уверена, что когда-либо на одном из наших занятий с Тамиром я получала такое удовольствие, как от таких раскованных звуков Маттео. Как если бы лев мурлыкал и обнажал свое бледное брюхо. Это заставляло меня чувствовать себя великолепной. Могущественной. Бесподобной.

Я попеременно облизывала его по всей длине и заглатывала до самого горла. Слюна пачкала мой подбородок, но мне было все равно, потому что то, что я давала ему, было именно тем, чего он хотел. В чем нуждался

Рука Маттео направляла мою голову, постоянно поддерживая ее своими прикосновениями, но никогда не заставляя меня вырываться. Он позволял мне контролировать темп, освобождаясь от моей хватки только тогда, когда его дыхание становилось неровным, а ноги напрягались от желания кончить.

— Хватит. Мне нужно трахнуть тебя сейчас. — Он поднял меня на ноги, расстегнул брюки и стянул их с меня, но оставил связанными руки. Прежде чем его собственные брюки упали на пол, он достал презерватив и быстро надел на себя.

Одним легким движением он поднял меня на руки и прижал к стене. Я обхватила его ногами за талию и завела связанные руки ему за шею как раз вовремя, когда он вошел в меня. Мы оба задыхались, когда я приветствовала его жестокость и безжалостность в своем теле. Я хотела его всего. Не только организованного бизнесмена. Я хотела преступника и все секреты и ложь, которые с ним связаны.

Маттео трахал меня до тех пор, пока мне не показалось, что я задохнусь от оргазма, стремящегося вырваться из моего ядра до пальцев рук и ног.

— Кончи для меня, маленькая рысь. Покажи мне, как сильно ты любишь мой член внутри себя.

Кто я такая, чтобы ослушаться?

Мое тело взорвалось ощущениями, мышцы напряглись, сжимаясь, чтобы выдержать натиск наслаждения. Слезы потекли из моих глаз — переполненное блаженство было слишком велико, чтобы мое тело могло его сдержать. Оно хлынуло по нервам, окутывая все мое тело коконом тепла и сжигая мое сердце так, что я была уверена, что никогда не буду прежней.

***

На следующее утро мы поехали обратно в Хэмптон, где оставались в течение следующих трех недель. В нашей жизни установился ритм. Прилив и поток изучения и исследования — кем мы были, что нам нравилось, что не нравилось. Маттео ненавидел яйца и клал соль на канталупу. Я считала это отвратительным, но я была итальянкой, которая ненавидела оливки, так что кто я такая, чтобы судить?

Большую часть дня мы работали в своих отдельных офисах, а вечера проводили вместе, готовя ужин и наслаждаясь осенней погодой с видом на бескрайний океан. Никто из нас не требовал ответов на глубокие личные вопросы. Наше время, проведенное вместе, было простым, но от этого еще более интимным. Мы чувствовали друг друга, а не собирали информацию.

Я быстро узнала, что Маттео предпочитает тренироваться рано утром, что означало, что я просыпалась по утрам одна в нашей кровати. Это меня вполне устраивало, потому что давало возможность проснуться, не опасаясь, что кто-то попытается со мной заговорить. Я никогда не была утренним человеком. Моя семья знала, что ко мне нельзя подходить, пока я не выпью хотя бы одну чашку кофе, а то и две.

У нас не было планов на день, а значит, у меня было больше времени, чем обычно, чтобы понежиться в мягких объятиях нашей кровати. Но в какой-то момент лучи утреннего солнца пробились сквозь края тяжелых портьер и сказали мне, что пора подниматься с постели.