Никаких оправданий, Мария. Я слышала эти слова в своей голове, произнесенные его глубоким голосом. От одного воспоминания о его властном теноре у меня по позвоночнику пробежала дрожь.

Я боролась с властью при каждом удобном случае, кроме руководства Лучиано, но в мужчине, обладающем властью, было что-то неоспоримо сексуальное. Мужчина, который был непоколебимо уверен в своих силах, потому что он был просто хорош. Мужчина, который стоил бы того, чтобы сдаться.

Жаль, что Маттео был Галло.

Каким бы сексуальным он не был, как бы умело не командовал окружающими, он никогда не будет достоин меня.

***

Я приехала в свою квартиру ровно в девять часов и обнаружила, что Маттео ждет меня у двери. Я выпила два мартини за ужином, и, помимо шампанского, даже еды было недостаточно, чтобы нейтрализовать действие алкоголя. Я не собиралась спотыкаться перед грузовиками, но на меня это подействовало гораздо сильнее, чем хотелось бы.

Это была моя собственная вина.

Я знала, что увижу его. Я знала, как важно в его присутствии сохранять рассудок, но все равно побаловала себя выпивкой. Я говорила себе, что это моя награда за то, что я провела день с семьей, но это не было правдой. В глубине души, в самой темной части меня, которую я отказывалась признавать, я хотела сбросить свою защиту.

Всю свою жизнь я держала мир на мушке.

Это было утомительно.

Легкость освобождения была постыдно манящей. Он был моим врагом. Из всех людей он был последним, кому я должна была доверить свою защиту. И все же... именно это я и сделала. Отдала себя в состоянии опьянения, не в состоянии полностью защитить себя.

Настало время посмотреть, сможет ли Маттео Де Лука удержать меня на плаву или использовать эти умелые руки, чтобы удерживать меня на плаву.

Он прислонил свою мускулистую фигуру к стене в знак непринужденного безразличия, но его глаза выдавали его. Даже под воздействием алкоголя, затуманившего мое зрение, я все еще могла видеть безжалостный шторм, бушевавший в его океаническом взгляде. Величественная приливная волна вспыльчивости и доминирования, готовая разбиться о мой скалистый берег.

Он уничтожит меня.

Разобьет мою хрупкую защиту, пока не сгладит все острые углы и не сотрет меня до основания.

Он притворялся просто проходящим вдалеке штормом, но я знала, какое опустошение он может произвести. Я чувствовала его не только в своих костях, но и в своей сердцевине, где полыхала похоть, распутывая и согревая меня изнутри.

Я хотела вцепиться в него.

Поцеловать его. Убить его.

Покончить с изнуряющей пыткой неизвестности.

Я хотела испытать все, что мог предложить Маттео, и ненавидела себя за это. К несчастью для меня, моей ненависти к себе было недостаточно, чтобы удержать меня от приглашения льва в мое логово. Не говоря ни слова, я отперла дверь, чувствуя его незаметное присутствие позади себя.

8

МАТТЕО

Она опоздала на две минуты.

Я был почти рад, что ее не было на месте, когда я пришел. Это дало мне возможность наблюдать за ее неожиданной реакцией, когда двери лифта открылись. Не то чтобы было на что смотреть. Нужно было быть очень внимательным, чтобы уловить легкое раздувание ее ноздрей. Вспышку голода, озарившую ее глаза. Как вздымается ее грудь при неровном вдохе.

Между нами была энергия, которая оживала, когда мы находились в одном пространстве. Она пульсировала и потрескивала, разгораясь каждый раз, когда наши тела сближались. В пустом коридоре наше молчание говорило гораздо громче, чем любые слова. Оно отдавалось эхом искушения. Шептало сладкий соблазн.

Возьми меня.

Прикоснись ко мне.

Владей мной.

Мне пришлось засунуть руки в карманы, чтобы не прижать ее к стене и не погрузиться в нее. Ее стройные ноги дрожали от желания обхватить меня за талию. Ее полные груди просили, чтобы их сжимали. А ее губы. Боже, ее губы. Идеально пухлые для сосания. Все в ней было афродизиаком.

Она была создана для меня.

Ее энергия идеально дополняла мою, притягивая нас друг к другу, как магнит к металлу. Называйте это феромонами или как хотите, но было что-то неосязаемое, что связывало нас вместе. Что-то невообразимо сильное, что погрузило свои дьявольские когти глубоко внутрь нас.

Я пришел к ней с определенной целью, или так я себе говорил. Этой целью не был секс, но как только мои глаза окинули мягкие очертания ее тела, я с трудом вспомнил свое имя, не говоря уже о цели своего пребывания здесь.

Черное платье в обтяжку подчеркивало все ее сочные изгибы, а завязки удерживали наряд на месте. Она практически требовала, чтобы я дернул тонкий кусок ткани и обнажил изысканную фигуру под ним. Мне было все равно, сколько времени у нее ушло на прическу и макияж; я хотел сделать ее грязной. Распустить ее поднятые вверх волосы и трахать ее до тех пор, пока длинные пряди не спутаются в колтуны. Красные губы испачкать помадой трахни меня. Дать ей столько оргазмов, чтобы она плакала черными слезами от туши.

Мое нутро скрутило от желания, кровь устремилась вниз, пока не осталось ничего для работы мозга. Я был опасно возбужден. Мое желание к ней было смертельно опасным, но я не был уверен, кто из нас в большей опасности.

Это была одна большая гребаная ошибка.

Она оставила дверь открытой в знак приглашения, но не оглянулась. Передо мной был момент перехода. До и после. Если бы я вошел в эту дверь, наша траектория изменилась бы безвозвратно. От врагов, объединенных стратегическим браком, во ... что? Нечто темное и всепоглощающее. Нечто, имеющее вкус одержимости.