Теперь посмотрим, каких успехов он добился на военном поприще в качестве командующего самым большим флотом, который когда-либо был у Спарты и ее союзников. В течение лета 407 г. никаких военных действий в Ионии, по существу, не велось. Лисандр был занят большой подготовительной работой: полным ходом шло строительство кораблей. Однако в целом спартанский флот ни по выучке, ни даже по количеству еще не был равен афинскому. Когда в октябре–ноябре 407 г. в Ионию прибыл Алкивиад во главе эскадры из 100 кораблей и сделал попытку вызвать Лисандра на сражение, то столкнулся с полным нежеланием последнего идти на какой-либо риск (Xen. Hell. I, 4, 21; 5, 10).

Но Лисандру и здесь сопутствовала удача. В отсутствие Алкивиада ему удалось одержать победу над афинянами в небольшой стычке у мыса Нотий (Xen. Hell. I, 5, 12–14; Diod. XIII, 71, 2–4; Plut. Lys. 5, 1–4). Потери афинян не превышали двух десятков судов. Но резонанс от этой стычки оказался неожиданно большим и, можно сказать, роковым для афинян. Сражение при Нотии послужило причиной отставки Алкивиада — единственного человека, который мог успешно соперничать с Лисандром. Это было третье достижение Лисандра, которое он по праву может разделить с истеричным афинским плебсом. По словам Д. Лотце, отставку Алкивиада можно считать «важнейшим результатом битвы при Нотии, которая при других обстоятельствах была бы для Афин лишь незначительным ударом»[237].

Весной 406 г. в Ионию на смену Лисандру прибыл новый наварх Калликратид. Этот человек был полной противоположностью Лисандру и по возрасту, и по политическим взглядам, и по дипломатическим способностям. Он был образцовым спартиатом, не обладающим гибкостью и изворотливостью Лисандра и полностью лишенным его цинизма и беспринципности. Возможно, за спиной Калликратида, провозгласившего своим политическим идеалом полный разрыв с Персией (Plut. Lys. 6), стояли противники сближения Спарты с еще недавним врагом Эллады.

Лисандр, поскольку срок его навархии закончился, обязан был передать флот Калликратиду и возвратиться домой. Формально он так и поступил. Но разочарование и недовольство своей отставкой он выместил на Калликратиде, максимально затруднив положение нового командующего. С другой стороны, интриги Лисандра, направленные лично против Калликратида, были первым его нелояльным шагом по отношению к своему государству. Во-первых, он оставил спартанский флот без денег, вернув остаток полученных от персов субсидий Киру, а не передав их Калликратиду (Xen. Hell. 1,6, 10; Plut. Lys. 6,1). Во-вторых, он настроил Кира против Калликратида. Когда новый наварх вынужден был просить денег у персов, Кир продержал его два дня в передней и отпустил ни с чем (Xen. Hell. I, 6–8; Plut. Lys. 6, 5–8). И, наконец, Лисандр использовал лично преданных ему людей в Малой Азии для того, чтобы создать отрицательное общественное мнение в отношении Калликратида (Xen. Hell. I, 6, 4). Надо заметить, что одним из лозунгов, распространяемых друзьями Лисандра, было требование к спартанскому правительству отменить закон о сменяемости навархов. Вероятно, эта кампания против Калликратида была инспирирована самим Лисандром, которому вовсе не хотелось, чтобы плодами его трудов воспользовался другой.

Уже на первом этапе своей карьеры заметны усилия Лисандра наделить должность адмирала (наварха) новым содержанием. Все свои способности администратора и дипломата Лисандр направил на усиление политических аспектов своей власти. Сосредоточение в руках наварха одновременно военной и политической власти, их тесный синтез и вызвали к жизни тот кратковременный феномен, который можно охарактеризовать как максимальное приближение навархии к царской власти. Этот момент отметил Аристотель, правда, несколько преувеличив значение навархии. По его словам, «наряду с царями, которые являются несменяемыми полководцами, навархия оказалась чуть ли не второй царской властью» (Pol. II, 6, 21, 1271а 38–40).

Лисандр — создатель спартанской империи

В последние годы Пелопоннесской войны фигура Лисандра закрыла и подменила собою Спарту. По крайней мере такое мнение сложилось у современников тех событий.

Деятельность Лисандра достаточно хорошо освещена в древней традиции. Однако если мы поставим перед собой задачу исследовать такие новые для Спарты элементы державы Лисандра, как институт гармостов, декархии и форос, то столкнемся с целым рядом трудностей. Дело в том, что ни один из древних авторов не дает целостной картины политической системы спартанской державы. И это вполне объяснимо: греческих авторов мало занимали сюжеты, связанные с государственно-правовой стороной жизни их полисов.

Мы уже говорили, что Лисандр, перенеся свой штаб из Милета в Эфес, собрал туда наиболее видных олигархов из греческих городов Малой Азии, тем самым положив начало их межполисному объединению. Ксенофонт полностью опускает эту сторону деятельности Лисандра, не желая давать оценку столь сомнительному предприятию, которое будет иметь нехорошие последствия для реноме Спарты. Он вообще очень осторожен в своих оценках деятельности Лисандра. Когда Ксенофонт писал свою историю, он уже знал, как сложилась судьба Лисандра, попавшего в опалу к царю Агесилаю, его личному другу и покровителю.

Об этом съезде олигархов сообщают поздние писатели — Диодор и Плутарх. Сообщение Диодора лаконично и, как всегда, когда речь идет о Спарте, не несет в себе ярко выраженного оценочного момента (XIII, 70,4). Краткий рассказ Диодора дополняет Плутарх: «Лисандр, созвав в Эфес в качестве представителей от городов людей, которые, по его мнению, возвышались над толпой умом и отвагой, впервые внушил им мысль о переворотах и создании власти Десяти, которая впоследствии при нем и установилась. Он уговаривал и подстрекал этих людей к созданию тайных обществ и внимательному наблюдению за состоянием государственных дел, обещая им одновременно с крушением Афин уничтожение демократии и неограниченную власть в родном городе» (Lys. 5,5).