Казалось бы, нет ничего страшного в том, что национал-патриотизмом тешат себя как разные многочисленные «бывшие» успешные советские деятели идеологии и культуры — вчерашние «великие писатели земли русской», которых сегодня никто не читает и уж тем более не издает миллионными тиражами за счет государства; превратившиеся в политологов патриотической направленности бывшие преподаватели марксистско-ленинской философии и политэкономии и, наконец, просто большинство немолодых людей, для которых уже навсегда их главным интеллектуальным багажом останется советская пропаганда, намертво «врезанная» в их подсознание. Но сегодня для России крайне остро стоит проблема выбора пути молодежью, двумя полюсами которой являются личная ответственность за свою собственную судьбу или поиск «врага великой страны», который упорно мешает ей быть великой. И этот выбор задает отнюдь не Голливуд и ЦРУ, идеология ООН или Евросоюза, а общий российский мировоззренческий фон. А потому важно проследить, кто же идет по этому тупиковому для России пути до конца вплоть до тяжких уголовных преступлений и кто толкает их на это.

Первый и очевидный вопрос: кто же такие совершающие сегодня насильственные действия уголовного характера по отношению к так называемым «врагам русского народа» молодые национал-патриоты, в том числе фашисты: каков их социальный, профессиональный, культурный статус. Оказывается, что большинство из них или так называемые «временно не работающие» (в том числе отчисленные из вузов), или разнорабочие, или охранники, или бывшие рядовые сотрудники силовых структур и иногда — довольно редко — студенты (чаще ПТУ и техникумов, чем вузов). В этих группах, как правило, отсутствуют благополучные и профессионально успешные представители среднего класса — менеджеры, квалифицированные рабочие, инженеры и ученые. Таким образом, оказывается, что молодые люди, позиционирующие себя как идейные национал-патриоты и реализующие свой патриотизм в криминале на почве ксенофобий, — это типичные маргиналы современного высокопрофессионального общества. Более того, все они, как правило, активные участники уличных молодежных тусовок, для которых характерны систематическое употребление спиртных напитков и одновременно высокий уровень криминальной готовности. Традиционная прелюдия к их преступлениям выглядит так — «хорошо выпили и пошли кого-нибудь бить». Этот традиционный фон ксенофобных уголовных преступлений во многом напоминает первые годы установления национал-социализма в Германии. Вот, например, описанная в обвинительном заключении прелюдия к нападению восьми молодых людей на таджикскую семью (невооруженный мужчина и двое детей младшего школьного возраста), завершившемуся убийством таджикской девочки, «бесцельно распивали спиртные напитки в Юсуповском саду… подошли трое молодых людей и позвали…» А вот взятая из обвинительного заключения прелюдия к убийству вьетнамского студента «нападение на Ву Ань Туана было совершено 13 октября 2004 года около 22 часов на улице Льва Толстого. По версии обвинения, в тот вечер четырнадцать молодых людей, выпив спиртного, решили избить продавца арбузов, однако по пути встретили идущего навстречу Ву Ань Туана. Ему нанесли 37 колото-резаных ранений. Он умер от потери крови». Именно этим выпадением из современной профессиональной культуры и правовых норм сегодняшние национал-патриоты отличаются от российских эсеров и меньшевиков (в основном людей интеллигентных профессий) и приближаются к революционерам-большевикам (которые в большинстве не имели не только высшего, но и среднего образования) и лидерам национал-социалистов в Германии. Последние — в отличие от уничтоженных ими бывших союзников, национал-большевиков, главным образом, представителей среднего и высшего офицерства — и сами были амбициозными маргиналами в немецком обществе и опирались на так называемую «демократию асфальта», т. е. штурмовиков из безработных.

Но если базисом победы национал-социализма был страшный мировой кризис (он же привел во многом к взрыву национализма и в других странах), то современная российская ситуация значительно отличается от той. В России криминальная деятельность патриотов-ксенофобов развивается в первую очередь в больших городах, где какая-то вполне прилично оплачиваемая работа есть для всех молодых людей. Сегодня проблема хорошо оплачиваемой работы скорее существует для большинства людей старшего возраста, в том числе с дипломами и научными степенями. Но если экономические претензии людей среднего и старшего возраста относительно невелики, то существует все более возрастающий разрыв между социально-экономическими претензиями большей части молодежи и ее реальным профессионализмом. Алкогольная наследственность, плохая экология, плохое образование (они аутсайдеры даже для современной российской системы образования, большинство носителей которого сами аутсайдеры в современном российском обществе демонстративного потребления) делают все большее число молодых людей аутсайдерами современного высокопрофессионального мира. Полученное образование, в том числе даже высшее, — как правило, не готовит молодых людей к хорошо оплачиваемым и востребованным сегодня профессиям. А если это образование является заочным или коммерческим (прямо или фактически), то это большей частью лишь пустая бумажка. Сегодня все серьезные коммерческие фирмы одновременно ужесточают свои требования к профессионализму и трудовой дисциплине сотрудников и испытывают острый дефицит серьезных профессионалов. В результате большей части молодежи предлагается тяжелая и неинтересная работа на стройках, в торговле, в охране, которая не соответствует социальным амбициям и материальным претензиям большинства из них (особенно юношей). А хорошо оплачиваемая рабочая профессия на иностранных и совместных предприятиях предъявляет настолько серьезные требования к профессионализму и дисциплине труда, что она для одних недоступна, а для других неприемлема.

Сегодня в России возникла парадоксальная ситуация с молодежью. Позитивная социальная и профессиональная молодежная политика фактически отсутствует. Старшее поколение — родители, бабушки и дедушки, как правило, слабо ориентируются в новых для них реалиях российского общества и ничем не могут помочь своим детям и внукам в их социализации и профессионализации. Достаточно показательна их вера в магическую силу диплома, как бы и где бы он ни был приобретен. Они как будто даже не заметили всех тех изменений последних десятилетий на рынке труда, которые означают, что диплом, за которым не стоят серьезные знания и навыки, не гарантирует хорошей работы. В результате социальное сознание и поведение большинства молодых людей формируют сегодня четыре главные силы: мощная индустрия рекламы как пропаганда непрерывного «достойного» потребления; пронизывающая всю массовую культуру идеология нового патриотизма, фактически национал-патриотизма; криминальные фильмы и игры, где нет отчетливой грани между плохим и хорошим, а есть лишь победитель и побежденный; и, наконец, молодежные тусовки с пивом и другими алкогольными напитками для времяпровождения и развлечения. Таким образом, все большее число молодых людей неизбежно оказываются в положении маргиналов по отношению к современному высокопрофессиональному обществу. После получения ими аттестата зрелости или диплома общество выталкивает их на рынок труда, на котором мало чего стоят их «корочки», ничего не стоят их претензии и ожидания. В результате те молодые люди, которые не могут реализовать свои социально-экономические претензии через систематическую учебу и работу, нередко реализуют их через криминал разного рода, в том числе и через ксенофобный. Не случайно около половины совершающих преступления людей — лица без постоянного заработка. И, соответственно, более половины преступлений совершается в состоянии алкогольного опьянения.

Сложилась парадоксальная ситуация. Общество, с одной стороны, выталкивает молодежь из общества, с другой — призывает ее к великодержавному патриотизму с подкладкой из ксенофобии. У большинства молодых людей их ксенофобия реализуется в слабо осмысленном политическом трепе (в том числе по Интернету) и в компьютерных играх. Но иначе обстоит дело тогда, когда в молодежных тусовках собираются молодые люди, у которых нет социального барьера против криминала — как принято говорить, «безбашенные». У них накопленная негативная энергия нереализованных социально-экономических ожиданий при встрече с патриотической идеологией может привести — и нередко приводит — к взрыву криминальной ксенофобии. Из-за нежелания милиции фиксировать нападения на «лиц кавказской национальности» и других «врагов русского народа» и страха пострадавших перед милицией мы не знаем истинного масштаба уголовных преступлений на почве ксенофобий. Но мы знаем, что для тех, кто их совершает, это или вершина их криминального поведения, или даже своего рода «одобряемый обществом криминальный героизм». А потому они чувствуют себя не преступниками, а национальными героями. Но как бы эти группы себя ни называли, они все равно лишь современная шпана, т. е. молодежные банды. При этом именно их высокая готовность к групповому насилию над слабыми прямо говорит о том, насколько далеко они зашли в своей социальной, а во многом и в психологической деградации. Более того, нередко может идти речь и о психической патологии, которая во многом сопряжена с наследственным алкоголизмом. А потому нелепо утверждать (как это делают многие идеологи ксенофобий), что молодые криминальные ксенофобы — это чистые душой идеалисты и патриоты. Они, как и их зарубежные коллеги по криминалу — бунтующие мусульманские подростки во Франции — всего лишь озлобленные маргиналы с нереализованными и нереальными социально-экономическими ожиданиями. Если бы мы не были страной с немолодым населением, то они могли бы стать базисом нового тоталитаризма. Но сегодня они лишь самое прямое и открытое из многочисленных проявлений дефицита современного позитивного менталитета, в который россиян загнала традиционная национальная триада: великодержавность, криминальность и технологическая отсталость. Криминальные российские ксенофобы — это сегодня фактически дно российского общества, которое парадоксальным образом пытается выдать себя за его вершину.

Что же заставляет все большее число россиян в той или иной мере оправдывать уголовные преступления пьяной шпаны по отношению к беззащитным людям и воспринимать их как носителей патриотизма, «защищающих русский народ от русскоязычных захватчиков»? Есть целый ряд оснований для этого — как прямых и явных, так и скрытых под маской патриотизма. Прежде всего, идея великой державы, окруженной врагами, прямо вшита в идею массовой национальной культуры, которая является базисом мировоззрения большинства россиян. В то же время главные сторонники нового российского фундаментализма — во многом такие же маргиналы в современном высокопрофессиональном мире, как и эти криминальные подростки. А идеологическая смазка нового русского патриотизма — паранойяльные демагоги — за немногими исключениями — маргиналы и по отношению к той самой русской культуре, которую они защищают. Достаточно показательно, что большинство из них плохо владеет русским языком (особенно путаются в сложносочиненных предложениях), и все без исключения (даже вчерашние диссиденты) более чем произвольно обращаются с фактами. В то же время сегодня большое число не позиционирующих себя прямо как национал-патриоты россиян тоже чувствуют себя в той или иной степени маргиналами в современном обществе, что формирует у них определенный полный или частичный резонанс с ксенофобной идеологией. И, наконец, большую роль играет специфика российского общества: в обществе традиций массового насилия над человеком — от семьи до государственных структур и роли криминала как квазипозитивного способа реализации своих претензий и даже выживания нет ни безусловного морального барьера против насилия, ни уважения к Закону.

Но и это еще не все основания зашиты и даже поддержки частью российского общества криминальных ксенофобов. Для многих взрослых людей оправдание преступлений на почве ксенофобий — это еще во многом уход от чувства вины перед этими брошенными обществом молодыми людьми. Это не только их родители, которые приучили их к насилию (а нередко и к алкоголю) и не научили учиться и работать. Это и те учителя и преподаватели вузов, которые (во многом через взятки) способствуют их формированию как социальных и профессиональных аутсайдеров. Это и правоприменительные органы, которые не только задают эталоны насилия молодежи, но и прямо активно участвуют в процессе ее криминализации, когда дают маленькие или даже условные сроки наказания бизнесменам и чиновникам за серьезные преступления и серьезные реальные сроки наказания молодежи за мелкий криминал. Свой вклад в усугубление проблем молодежи вносят чиновники, и политики, которые готовы тратить государственные деньги на все что угодно — от фестивалей до покупок дорогой живописи для кабинетов, но только не на решение реальных проблем молодежи. В результате сегодня даже в больших городах для большей части подростков и молодежи практически недоступны не только хорошее общее и специальное образование и профессиональное обучение, но и спорт и даже самодеятельность. Россия сегодня как никогда упорно пытается заменить все нормальные средства социализации и профессионализации молодежи правильной идеологией — как светской, так и религиозной. А потому криминальные молодежные тусовки — это во многом прямой ответ молодежи на отношение к ней взрослого общества. Это общество делает их маргиналами по отношению к современному высокопрофессиональному миру. И они защищают это свое единственное сегодня законное право «быть маргиналами» любыми способами вплоть до криминала. Они всегда готовы к тому, чтобы, так сказать, «плюнуть в лицо» этому обществу и его нормам. Более того, самые, можно сказать, никчемные из них делают из своей маргинальности криминальную профессию. В то же время бросившие их взрослые люди, оправдывая их поведение, тем самым оправдывают и свое бездействие по отношению к ним.

Очевидно, что выход (или выходы) из этого порочного круга не лежат на поверхности, как кажется многим озабоченным этой проблемой людям. Диагноз болезни поставлен, но без исследования ее этиологии и механизмов вылечить ее невозможно. Необходимо исследовать глубинные механизмы формирования в российском обществе традиций ненависти и нетерпимости (в том числе и ксенофобий), которые ведут к насилию, доходящему до криминала. И только тогда появится возможность осмысленной социальной политики как системной деятельности по изменению социальных ценностей и норм поведения в российском обществе.