Показательно, что вне интересов большинства представителей «демократической элиты» находится правозащита как конкретный вид политической деятельности. Элита не слишком озабочена сегодня и тем, что от уголовной ответственности освобождаются многие тысячи представителей власти, вина которых доказана. Это во многом обуславливается множеством дыр, сохраненных профессионально некомпетентными законодателями. Вопиющий пример — освобождение от уголовной ответственности 150 генералов и адмиралов (10 % от всего высшего командного состава ВС РФ), о чем были публикации в открытой прессе. Есть и другие неподсудные правонарушители — губернаторы, менеджеры крупных компаний, силовики и прочие чиновники.

Расхождение предвыборных обещаний с дальнейшей парламентской деятельностью «элитарных демократов» — скорее не умышленный обман избирателей, а еще одна иллюстрация их неспособности к повседневной, системной работе по реализации декларированных лозунгов. В 1999 году СПС прошел в Думу, гарантируя своим избирателям (молодежи) отмену призыва в вооруженные силы, переход армии на профессиональную основу и серьезную реформу силового блока. В рамках предвыборной кампании производился сбор миллионов подписей россиян за проведение всероссийского референдума с вопросом об отношении граждан к отмене призыва в вооруженные силы и к переходу на контракт (правда, и здесь формулировка вопросов была несколько размыто-аморфной). Как только «правые» попали в парламент, автографы миллионов сторонников демократии стали ненужными. Центризбирком под надуманным предлогом отказал инициативной группе СПС в проведении такого плебисцита. Но ни лидеры «Союза правых сил», ни его депутаты Государственной Думы не обратились в Верховный Суд, не оспорили незаконное решение избиркомовских чиновников. Не захотели они организовывать и повторный сбор подписей под требованием референдума по той же проблеме. Предвыборное обещание оказалось вульгарной пиар-технологией. Брошенная на произвол судьбы реорганизация армии привела к формированию вместо контрактных частей и подразделений преступных карательных бригад, притягивающих к себе благодаря безнаказанности криминал.

Одним из основных элементов демократического государства должно быть местное самоуправление. Его роль четко прописана и в Конституции Российской Федерации. На местное самоуправление должны были опираться и демократические организации, ведь эта ветвь власти находится в непосредственной близости к избирателям и должна эффективно с ними взаимодействовать, реализуя свои полномочия и пользуясь целым рядом прав и прерогатив. Каким же было разочарование общественности, когда Государственная Дума приняла с подачи депутата-яблочника Александра Шишлова и мэра Москвы Юрия Лужкова поправки к Закону «О местном самоуправлении», которые фактически ликвидировали МСУ в Москве и Петербурге (городах с наибольшей концентрацией демократических избирателей). Муниципалитеты двух столиц превратились в декоративную мишуру, которой власти субъектов федерации посыпают внутридворовые дорожки. Права и полномочия МСУ захвачены государственными чиновниками разного уровня. Так что же такое «поправки Шишлова — Лужкова» — злой умысел или еще одно свидетельство в пользу законодательной профнепригодности «элитарных политиков»? А ведь на организацию настоящего местного самоуправления в России «околояблочные» и «правые» структуры получили многомиллионные гранты в твердоконвертируемой валюте.

Низкий уровень правовой компетентности и эффективности законотворчества представителей российской «демократической элиты» — прямое следствие того, что все их программы, как правило, лишь общие рассуждения о том, что «в принципе» надо сделать по неким образцам. Но это сугубо идеологическое введение в демократию не может заменить программ реального развития российского правового пространства. В них следовало бы прописать конкретные политические и законотворческие цели и задачи с учетом российских реалий. Не удивительно, что подобная «элита» проиграла последние выборы в Госдуму. Сокращение ее электората — прямой результат низкого уровня ее профессиональной компетентности. Образованные и более или менее благополучные сторонники демократии хотят видеть в программах политиков конкретные технологии развития демократического общества, а в их деятельности — реализацию этих технологий, а потому, как правило, не голосуют вообще. Всем остальным в ситуации дефолта личных ожиданий от демократии ближе привычная коммунистическая или патриотическая и/или державная идеология, компенсирующая их чувство собственной и национальной ущербности.

Что же помешало современной российской «демократической элите» усвоить реальные технологии демократии? Для них это было сложно (они уже зафиксировали на уровне подсознания командно-административные принципы деятельности власти — в том числе и нормы права), некогда (они укрепляли свой социально-экономический статус), да и незачем.

В конечном итоге, поскольку сегодня практически вся российская политическая элита — и демократы, и патриоты, и коммунисты, и представители последовательно сменяющихся партий власти — это вчерашний советский средний класс, вся она, за немногими исключениями, равно недееспособна в практике демократии. Ее деятельность подтверждает пророческое утверждение историка-диссидента А. Амальрика в знаменитой книге «Просуществует ли СССР до 1984 года», сделанное еще в 1969 году: «В нашей стране, поскольку все мы работаем на государство, у всех психология чиновников… Так называемый средний класс не только не представляет исключения в этом отношении, но для него… эта психология в силу его социальной срединности наиболее типична. Таким образом… хотя в нашей стране уже есть социальная среда, которой могли бы стать понятны принципы личной свободы, правопорядка и демократического управления… эта среда столь посредственна, ее мышление столь „очиновлено“, что успехи демократического движения, опирающегося на этот социальный слой, представляются мне весьма проблематичными».

Поскольку самые известные нынешние представители «демократической элиты» были вполне успешными советскими карьеристами, постольку главным стимулом их политической деятельности оказалось (за редкими изъятиями) стремление к достижению высокого социально-экономического статуса, а отнюдь не декларируемый большинством из них идеализм. В то же время они, как и вся советская интеллигенция, больны неким универсальным дилетантизмом и одновременно глубоко поражены комплексом превосходства. Таков характер политической деятельности элиты, которую можно назвать демонстративной.

В этой специфике деятельности российской «демократической элиты» можно найти ответ на два сакраментальных вопроса к ней, которые имеются у большинства российских интеллектуалов. Первый вопрос — почему (в отличие от западных демократов) команды лидеров «демократической элиты» сегодня составляют отнюдь не серьезные профессионалы в сфере реальной политики, а главным образом имиджмейкеры, специалисты по выборным технологиям, пиарщики и помощники — технические исполнители? Ответ очевиден: для «выдачи на поток» демагогии, серьезные профессионалы не нужны, зато они могут составить реальную конкуренцию лидерам. Не случайно за пределами СПС и (до недавнего времени) «Яблока» оказались главные действенные правозащитники страны Сергей Ковалев, Юлий Рыбаков, Людмила Алексеева. Нет там и современных молодых интеллектуалов. Хотя сами «элитарные демократы» смеются над «Идущими вместе», их молодые активисты обладают тем же комсомольским менталитетом: «Партия сказала „Надо!“, комсомол ответил „Есть!“». Стагнационные процессы охватили все демократические организации, на всех уровнях.

Второй вопрос — почему даже в условиях явной угрозы проигрыша на выборах главные демократы страны — СПС и «Яблоко» — не смогли объединиться и с блеском вместе проиграли. Ответ на этот вопрос тоже очевиден: в отсутствии программ реальной политики им незачем консолидироваться, но зато при объединении возникает угроза сокращения числа постов для лидеров. Именно поэтому магическое слово западной демократии «коалиция» не работает в России: у нас партии и фракции не объединяются, а, напротив, размножаются вплоть до того размера, когда происходит полная аннигиляция смысла существования этих партий. Сегодня мы видим именно такую аннигиляцию демократических партий. Можно сказать, что современная «демократическая элита» практически уже умерла, а ее лидеры оказались абсолютно недееспособными, но они по-прежнему из всех сил сопротивляются своим политическим похоронам. Одним из популярных способов борьбы со своей политической смертью для «элиты» стало провозглашение своего рода политического апокалипсиса, когда как катастрофу для российской демократии она трактует свое состояние тревоги в результате потери привычных власти и влияния.