В современной России во всех социальных группах и на всех уровнях власти крайне затруднено даже осознание необходимости введения главных принципов состязательного права, построенного на общественно необходимом порядке. Принятие принципов этого права как единственно возможных упирается в слабость социального сознания реальных, а не декларационных компонентов этого права: публичность, гласность, равенство перед Законом всех сторон правоприменительной деятельности — как объектов, так и субъектов. Особенно трудно даются России уголовно-правовые и уголовно-процессуальные презумпции, а в результате и реализация принципов состязательности и равноправия сторон как в предварительном расследовании, так и судебном процессе. Это относится к теории в той же мере, как и к практике правовых отношений. Именно поэтому депутаты приняли грубо нарушающие Конституцию РФ поправки к УПК РФ.

Для России и россиян (в том числе представителей власти) сохранение тоталитарной и в основном внезаконной роли прокуратуры — это всеобщий и универсальный способ освобождения от необходимости формирования своих собственных нормальных правовых сознания и практики, построенных на личной ответственности для каждого и состязательном праве для государственной системы правоприменительных органов. Это надправое и внеправовое сознание реализуется в комплексе правосознания, в который входят и всеобщий страх перед прокуратурой, и уверенность в необходимости этого страха. Но следует все-таки развести отношение к прокуратуре рядовых россиян и представителей власти. Для обычного россиянина с его неизжитым рабским комплексом внеправовая система деятельности правоприменительных органов — это просто не очень хорошая национальная традиция, о чем свидетельствует и крайне низкий уровень доверия к правоприменительным органам. Иначе обстоит дело с малопрофессиональными, но зато крайне амбициозными представителями власти. Им именно «такая прокуратура» жизненно необходима как одно из главных оснований возврата к тотально авторитарной и бесконтрольной власти. За защитой и использованием «такой прокуратуры» некоторыми представителями власти стоит очередная попытка заменить в России установление общественно необходимого порядка неким прибавочным порядком, а конкретные функции, т. е. реальную ответственность, — властными полномочиями, т. е. фактически тоталитарный реванш. Глеб Павловский в ряде публикаций описал механизм такого рода действий и прогноз их последствий: «Есть простое правило — когда правящий класс пускает внутрь себя прокурора Вышинского, этот класс тем самым приступает к собственному демонтажу, причем в весьма болезненной форме. Потому что единственный способ защититься в этом кошмаре — самому приобщиться к механизму репрессивных спектаклей» [181] .

Очевидно, что сегодняшние антиконституционность правового регулирования деятельности российской прокуратуры и ее низкая дееспособность — это лишь кульминация исторически обусловленной дефектности правового сознания большинства населения, включая представителей власти. Прокуратура с ее пороками — это зеркало российского вненормативного и наднормативного правового сознания. Претензии прокуроров на руководящую роль в российском правосудии ничем — ни профессионализмом, ни смыслом правовой реформы — не обоснованные и одновременно нарушающие принцип, заложенный в статье 19 Конституции РФ «все равны перед законом и судом» — заставляют вспомнить героев знаменитого романа Оруэлла: «Все равны, но некоторые равнее». Тоталитарный Советский Союз мертв, но сформированные им основания правового сознания живы. Можно, продолжая известную формулу, утверждать, что каждый народ имеет то право, т. е. те законы и те правоприменительные органы, которых он заслуживает. Современная российская прокуратура реализовала свою основную реальную, а не декларируемую цель — она стала главным реальным наследником тоталитарной власти партийной номенклатуры.

Дальнейшее развитие России как правового демократического государства упирается в стагнацию правового пространства, прямо заданную ролью российской прокуратуры. Поэтому реформирование деятельности прокуратуры в соответствии с нормами Конституции РФ и принятыми Россией международными правовыми актами — остро необходимый и сверхактуальный шаг в обеспечении тех принципов правосудия, которые уже десять лет заданы Конституцией РФ и в последние годы прописаны во многом и в законодательстве РФ. Без правовой реформы, которая должна была быть проведена уже десять лет назад, сегодня невозможны ни успешная борьба с преступностью, ни эффективная правозащитная деятельность, ни развитие институциональных основ экономики.

В заключение надо сделать небольшой прогноз последствий реформирования прокуратуры, т. е. подчинения законодательства о ней и ее деятельности нормам закона. Прежде всего, сразу подсудными за нарушения закона в ходе предварительного следствия окажутся десятки тысяч следователей, в том числе и следователей прокуратуры. Сегодня так называемый «надзор» прокуратуры над предварительным следствием при неподсудности прокуратуры надежно защищает их всех от суда. Как пишут четыре саратовских юриста в учебно-практическом пособии, «Реформирование прокуратуры является реальным условием достижения судебного контроля на практике» [182] . В то же время все сотрудники правоприменительных органов будут вынуждены изучать принципиально новое законодательство и осваивать его на практике. Авторитет сотрудников прокуратуры среднего и старшего возраста, профессионализм которых сформирован в советской инквизиционной правовой системе, в этой ситуации резко упадет. На первые роли неизбежно выйдут молодые юристы, готовые осваивать и применять новые нормы правоприменительной деятельности. И, наконец, потеря возможности создавать так называемый «дополнительный порядок», т. е. ликвидация бесконтрольности власти, привыкание к которой создает квазинаркотический синдром, станет страшным ударом по всем сотрудникам прокуратуры, своего рода ломкой. Это можно сравнить с хроническим состоянием возмущения «отсутствием порядка» у вчерашней советской номенклатуры. В результате наконец начнется реальная правовая реформа, результатом которой станет рост эффективности и одновременно законности деятельности правоохранительных органов и, как следствие, и законности в стране в целом. Все это принципиально изменит правовую ситуацию в стране во всех сферах — от прав человека до условий деятельности в сфере экономики. Появится наконец шанс провести реальную правовую, административную, экономическую реформу: преодолеть институциональную коррупцию, необходимым компонентом которой являются правоохранительные органы; повысить эффективность работы чиновников и бизнеса, запустить процессы инвестирования. В то же время без реструктурирования всех правоприменительных органов любые попытки борьбы с коррупцией, создания нормальных правовой атмосферы для бизнеса, обеспечения прав человека и гражданина превращаются в очередные бесполезные «дежурные мероприятия», главным специалистом в организации которых является сегодня российская прокуратура.

В конечном итоге необходимо сказать, что на пути реальной правовой реформы стоит не только и не столько прокуратура как конкретная структура, а главным образом «прокурорский синдром» — часть национального менталитета вместе с «великодержавностью», «большевизмом», т. е. единственной правотой и рядом, скажем, не слишком законопослушных привычек — вспомним поговорку петровских времен «жить по уставам тяжело суставам». Прокуратура сегодня только один из лидеров (вместе с чиновничеством и криминалитетом) в этом всеобщем «празднике беззакония» под прикрытием правовой демагогии и деклараций о наведении порядка. В результате большинство жителей России (от последнего бомжа до самого демократичного политика) сегодня, оставаясь одновременно жертвами и палачами своей собственной криминальности, не готовы принять нормы демократического права как единственно допустимые. И именно эта круговая порука в сопротивлении реальной правовой реформе надежно защищает прокуратуру от реформирования — пока…

Август 2006 года

При переходе любого государства от тоталитарной власти к конституционной демократии смена задач и приоритетов неизбежно приводит к двум стратегическим кадровым проблемам:

• Исчезает потребность в специфической деятельности для обслуживания и защиты тоталитарной власти;

• Появляются новые задачи, которые диктуют новые требования к профессиональной деятельности.

Сейчас для государств, опыт конституционной демократии которых ничтожен, непрофессионализм оказался критическим факторам торможения. Это относится ко всем государствам СНГ. Так, в России все острее ощущается дефицит современных профессионалов при избытке специалистов с дипломами разного уровня — от лицейского до докторского. Крайне острыми, например, оказались проблемы профессионализма в наиболее успешной сфере российского бизнеса — информационных технологиях. Это объясняется тем, что специалистов по ИТ, как правило, готовят немолодые кандидаты и доктора наук, защитившие свои диссертации в ситуации безнадежного отставания СССР в этой сфере от индустриально развитых стран. Особенно чувствителен дефицит программистов — результат того, что в российских вузах не учат навыкам современных методов программирования. Так, в 2004 году во всех софтверных компаниях России трудилось немногим более 40 тысяч программистов, а в Индии — более 750 тысяч. Соответственно, на мировом рынке ИТ-аутсорсинга доля России — 0,9 %, а Индии — 21,5 %. Цифры весьма впечатляющие — даже если учесть, что население Индии больше населения России примерно в 7 раз.