Исходя из вышеизложенного, важно рассмотреть общие нерешенные — и многие годы нерешаемые — проблемы в деятельности прокуратуры.

• Законодательство о прокуратуре грубо нарушает (в том числе в шести статьях Закона о прокуратуре) восемнадцать (!) статей Конституции РФ и Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде РФ». Оказывается, что деятельность наделенного максимальными полномочиями правоприменительного органа России фактически противозаконна, даже антиконституционна. Если нарушения Конституции РФ, источником которых являются главным образом законодательные нормы, возникшие до ее принятия, можно отнести к консервативности сформированных в СССР позиций руководства прокуратуры, то противозаконное неисполнение постановлений ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» является уже прямым вызовом прокуратуры Закону. Но заместитель директора НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ В. Г. Бессарабов одновременно наивно и цинично утверждает: «При этом основной отличительной особенностью прокуратуры является то, что она выполняет возложенные на нее функции и задачи в строгом соответствии с Конституцией и законами Российской Федерации» [164] .

• Большая часть функций прокуратуры (надзор за исполнением законов, надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, координация деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью) в части процессуальных норм законодательно не задана. Во всех ее остальных функциях, если процессуальные нормы и приняты в той или иной степени, то санкции за их нарушения или законодательно не установлены, или неопределенны, или нереализуемы благодаря пресловутой статье 42 Закона о прокуратуре. Таким образом, деятельность прокуратуры в принципе не является правоприменительной деятельностью в соответствии с нормами правовых государств. В процессе нынешней правовой реформы происходит лишь конкретизация и частичное приведение в соответствие с Конституцией РФ функций всех правоприменительных органов, кроме прокуратуры. Она продолжает действовать в антиконституционном и противозаконном пространстве, главным образом, глобальных властных функций и наднадзорных компетенций.

• Особая проблема — то, что деятельность прокуратуры (за исключением назначения Генерального прокурора и его заместителей) в принципе неподконтрольна, неподотчетна и неподсудна никому вне нее. Этот юридический казус требует срочного разрешения, поскольку нарушается заложенный в статье 19 Конституции РФ принцип «Все равны перед законом и судом». Фактически орган правопорядка поставлен над законом, т. е. создана правовая (точнее внеправовая) норма, которая является противозаконной в правовом государстве. Отношение многих юристов к такой вопиюще противоправной ситуации, которую создает орган правопорядка, резюмировано в современном справочнике «Социально-экономические проблемы России-2001»: «Орган, который не избирается, никому не подчинен и не подотчетен, опасен для общества… В странах с развитыми правовыми системами существуют два варианта построения прокуратуры. В США, Великобритании и Германии прокуратура входит в систему исполнительной власти и подотчетна ее главе (соответственно президенту, премьер-министру, канцлеру). Во Франции и Италии прокуратура является частью судебной системы. Но нигде прокуратура не существует вне системы государственной власти и никому не подотчетна» [165] . Такого рода статус государственного института, который возможен только в тоталитарном государстве, означает, что Россия до сих пор не является правовым государством. Более того, встает вопрос, почему даже демократы-законодатели, многие из которых презентуют себя как юристы, предпочитают не обращать внимания на этот правовой и законодательный нонсенс — притом, что об этом уже десять лет говорят самые известные юристы, включая судей Конституционного и Верховного суда. Ответ на этот вопрос так же очевиден, как и печален — большинство наших юристов — и учителей юристов — это советские юристы, которые приобрели свои представления о правовых нормах на основе советского инквизиционного права. Более того, очевидно, что и законодатели не готовы изучать язык демократического права, который не переводим ни на язык вчерашнего советского инквизиционного права, ни на язык сегодняшней демагогии. Прямым доказательством этого является принятие большинством Госдумы РФ грубо нарушающих Конституцию РФ и принятые Россией международные правовые акты и прямо попирающих права человека поправок к УПК РФ.

Учитывая, что в последние годы большую часть законов представляют правительство и президент РФ, сегодня гораздо важнее позиция главного гаранта Конституции. А потому очень хочется узнать, учтет ли при проведении правовой реформы президент России юрист Владимир Путин авторитетное мнение юриста Тамары Морщаковой — члена Комиссии по правам человека при президенте, советника и бывшего заместителя председателя Конституционного суда РФ: «…Следует… возложить на Министерство юстиции РФ контрольную функцию за привлечение к ответственности работников правоохранительных органов (МВД, прокуратуры, сотрудников спецслужб, вооруженных сил и иных силовых структур), создав в нем контрольно-следственное управление по вопросам соблюдения законности и прав человека в правоохранительных структурах… внести в законодательство дополнения, предусматривающие введение должности следственного судьи и возложение на него судебного контроля за дознанием и предварительным следствием (в том числе в вооруженных силах)… Поддержать принятие закона „Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания“, приступить к разработке аналогичных законов о гражданском контроле в вооруженных силах, в отношении соблюдения прав несовершеннолетних в детских учреждениях… Учредить должность муниципального дежурного адвоката в отделениях милиции и изоляторах временного содержания… Обеспечить независимое медицинское обследование лиц, поступающих в отделения милиции и изоляторы временного содержания и выбывающих оттуда… Ввести обязательный личный номерной жетон для каждого сотрудника милиции, следствия и т. п.». И, соответственно, будет ли эпохальная встреча президента-юриста с правозащитниками иметь хоть какие-то правовые последствия — ну хотя бы введение личного номерного жетона работников правоприменительных органов и обязанности его предъявлять.

Крайняя недостаточность и даже противозаконность — прежде всего, антиконституционность законодательных оснований деятельности прокуратуры ставит следующую проблему — конкретные нарушения Закона в практической деятельности прокуратуры.

Закрытость деятельности прокуратуры, ее неподконтрольность и неподсудность при крайне широких полномочиях приводят к следующему:

• Прокуратура грубо и безнаказанно нарушает права человека. Одним из наиболее распространенных нарушений являются публичные внепроцессуальные обвинения со стороны прокуратуры в адрес лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, в отношении которых еще не вынесено судебное решение — нарушение презумпции невиновности, гарантируемой ст. 49.1 Конституции РФ. Тем самым прокуратура демонстрирует свое право на не имеющее аналогов в правовых государствах систематическое открытое выступление против принципов жизнедеятельности правового государства.

• Прокуратура в своей деятельности грубо и безнаказанно нарушает законодательство РФ и покрывает его нарушения другими правоприменительными органами.

• Прокуратура грубо и безнаказанно (вплоть до серьезных уголовных преступлений) нарушает независимость правоприменительных и контрольных органов и одновременно присваивает результаты их деятельности. Сотрудники прокуратуры по отношению к другим правоприменительным органам играют роль не равноправных коллег в профессиональной правоприменительной деятельности, но скорее некоего эксплуататорского класса и одновременно высшей власти.

В. Проблема функциональности деятельности прокуратуры

Прежде всего, для успешного исполнения такого гигантского объема компетенций кадровый состав прокуратуры крайне недостаточен — притом, что за последние 10 лет он увеличился на 30 процентов. Одновременно прокуратура не только не готова сокращать свои компетенции, но претендует на их увеличение. Это означает, что для прокуратуры не стоит проблема функциональной обоснованности и обеспеченности ее деятельности. Доказывает данное утверждение следующая аргументация:

• Единственной функционально самостоятельной, логически и исторически обоснованной правоприменительной функцией прокуратуры является подготовка и предъявление обвинения в делах публичного и частно-публичного обвинения. Во всех своих остальных функциях (в отличие от других правоприменительных органов, все компетенции которых являются их прямыми обязанностями) прокуратура или дополняет, или дублирует, или контролирует, или координирует деятельность других органов правопорядка и контрольных организаций. Более того, те компетенции прокуратуры, которые не являются конкретными и самостоятельными функциями (например, координация борьбы с преступностью, общий надзор, надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина), оказываются идеологическими декларациями прокуратуры, а не реальными правоприменительными функциями.